Ничем иным, кроме как досужим умствованием предположение о том, что село жило разбоем быть не могло. Поскольку упиралось в целый ряд ограничительных факторов: и далеко не безграничные возможности отца Сидора по части прокладывания дорог, и запредельно большая численность населенного пункта, насчитывающего по оценке Андрея, до полутора тысяч человек, что делало в принципе невозможным долговременное сохранение в тайне подобную деятельность, и, главное, потенциальное наличие у гипотетических жертв разбоя современных средств защиты, включая автоматы и магов-наемников.

Все это Андрей прекрасно понимал, перебирая в голове десятки подобных версий, пытаясь найти адекватные аналоги, и тут же отбрасывая очередные варианты в силу их несостоятельности.

Нельзя сказать, что это занятие имело особый смысл и было жизненно необходимым, но отражало образ мышления профессионального кризис-менеджера, к тому же работало в качестве неплохой тренировки ума.

Как ни странно, больше всего место в котором очутился Андрей, напоминало классический рыболовецкий колхоз из его собственного мира, году этак в семидесятом прошлого столетия, где-нибудь в среднем течении Волги. Из общей схемы выпадали разве что наличие церкви, отряда Лохматого, а именно он, в отсутствии Колдуна, стал лидером мужиков имеющих опыт хождения по Зенону, ну и такой мелочи, как присутствие в этом мире магии.

Впрочем, по прошествии некоторого времени, все эти вопросы стал интересовать Андрея все меньше, поскольку был вытеснен другими, гораздо более значимыми проблемами. Связанными, в первую очередь, с вживанием в окружающую среду.

Если быть объективным, то парню здорово повезло. Несмотря на то, что Лохматый, а на самом деле Кирилл Волчок, продемонстрировал при первой встрече по отношению к Андрею не слишком-то доброжелательное отношение, впоследствии он проявил себя как вполне рассудительный и миролюбивый человек. Не ясно, что послужило тому причиной, то ли последнее указание Колдуна, то ли собственные черты характера, но парню грех было жаловаться на своего приемного родителя. А именно таковым, в официальном порядке и совершенно неожиданно для Андрея и стал ему Кирилл Волков.

- Андреем Сваном был, в тело Андрея Наумовича вселился, Андреем Беловым числюсь по документам, которые прихватил с собой Колдун, теперь стану в Андреем Волковым, - интересно, этим все и ограничится, или я смогу побить рекорд Черной Вдовы, отравившей дюжину своих мужей и каждый раз меняющую фамилию при заключении нового брака.

А обстоятельства, послужившие основанием для такого изменения личного статуса, были более чем серьезные. Всю неделю после того, как Андрей оказался в доме у Лохматого, где его накормили напоили, в баньке попарили а затем предложили сидеть тихо и не высовываться во ожидании Колдуна, Андреей и сидел тихо. Благо поселили его на мансарде, в большой комнате, которую ранее занимали на пару сыновья Лохматого. Нынче обучающиеся в столице края — Красноярске и появляющиеся в отчем доме не чаще трех раз в году. Об этом Андрею по ходу дела рассказала Любава, жена Лохматого, сравнительно молодая и очень красивая женщина лет тридцати пяти, определяя его в комнату своих сыновей.

Помимо жилья и трехразового обильного питания в распоряжении Андрея оказалось поистине неоценимое сокровище — та самая затасканная толстая тетрадь, исписанная от корки до корки, которую он вытащил из саквояжа вместе с кошелем, путевым листом и револьвером. Дневник Андрея Белова, а именно он и попал в руки Андрея, детально, буквально по минутам описывал жизнь тезки с момента поступления на первый курс Московской Императорской академии Магии, вплоть до посадки на Дирижабль «Адмирал Нахимов». Оказывается, так именовалось сожженное воздушное судно. Не смотря на то, что в подорожной Андрей Белов был указан как учащийся первого года обучения, этот самый год он отучился в полном объеме и сдавши экзамены на полном основании мог называться второкурсником. В дневнике описывались события из личной жизни Белова, в том числе сердечные страдания по некой Эллионоре Измайловой. Редкостной стерве с точки зрения человека, знакомого с женщинами не по наслышке. Но не это было главной ценностью дневника. Андрей Белов детально заносил туда все, что касалось магии. Краткие, но хорошо структурированные и доходчивые выжимки из лекций, магические схемы, описания медитативных технологий и способов создания и развития собственного магического источника. Андрей предположил, что по своей эффективности этот дневник превосходить десяток учебников для студентов первокурсников. А сам Белов, написавший такое написать такое — непризнанный гений. К сожалению уже мертвый непризнанный гений.