– Это так, они сообщили мне об этом, – ответил председатель, вопреки обычаю откидывая капюшон, чтобы лучше видеть говорящего. Под капюшоном оказалось лицо почтенного седобородого восьмидесятилетнего старца.

– Хорошо, – продолжал незнакомец, – а слева от тебя – представитель английской группы, председатель Каледонской ложи. Добрый день, милорд. Если в ваших жилах течет кровь вашего предка, Англия может надеяться, что погасший свет вспыхнет вновь.

Шпаги опустились: гнев начал уступать место изумлению.

– А, это вы, капитан? – воскликнул незнакомец, обращаясь к последнему из высокопоставленных призраков, стоявших слева от председателя. – В каком порту оставили вы ваш прекрасный корабль, который любите, словно любовницу? «Провидение» – добрый фрегат, а его имя должно принести Америке счастье, не так ли?

Затем, повернувшись к тому, кто стоял справа от председателя, незнакомец проговорил:

– Ну-ка, цюрихский пророк, доведший физиогномику чуть ли не до уровня волшебства, скажи, не видишь ли ты в чертах моего лица знаков, говорящих о моей миссии?

Тот, к кому были обращены эти слова, отступил на шаг.

– Ну что ж, – продолжал путник, обращаясь к соседу предыдущего, – потомок Пелайо[4], речь опять идет об изгнании мавров из Испании. Это будет нетрудно, если кастильцы еще не потеряли меч Сида.

Пятый из высокопоставленных членов общества стоял молча и неподвижно: казалось, слова незнакомца превратили его в камень.

– А мне ты ничего не хочешь сказать? – заговорил шестой, упредив незнакомца, который, похоже, забыл о нем.

– Хочу, – отозвался путник, устремив на него свой пронизывающий взгляд, который, казалось, проникал в самое сердце. – Я скажу тебе то же, что Иисус сказал Иуде, только немного позже.

Тот, к кому были обращены эти слова, сделался бледнее собственного савана; по залу пробежал шепот: присутствующие, казалось, спрашивали друг друга, чем вызвано это странное обвинение.

– Ты забыл о представителе Франции, – напомнил председатель.

– Его среди нас нет, – высокомерно бросил незнакомец, – и тебе об этом прекрасно известно, хоть ты и спрашиваешь, – ведь его место пустует. Не забывай, что твои ловушки вызывают лишь улыбку у того, кто видит во мраке, действует наперекор стихиям и живет вопреки смерти.

– Ты молод, а говоришь словно бог, – отозвался председатель. – Тебе тоже стоит поразмыслить – ведь дерзость ошеломляет лишь людей нерешительных или невежественных.

Губы незнакомца скривились в презрительной улыбке, и он проговорил:

– Так оно и есть: все вы нерешительны, потому что ничего не смогли со мною сделать; все вы невежественны, потому что не знаете, кто я такой. Я же знаю, кто вы такие, и могу одержать над вами верх лишь с помощью дерзости, но зачем дерзость тому, кто всемогущ?

– Где же доказательство твоего всемогущества – представь его нам, – потребовал председатель.

– Кто вас созвал? – спросил незнакомец, меняя свою роль спрашиваемого на роль того, кто задает вопросы.

– Высшее собрание.

– Ведь не зря же, – обратился к председателю и пятерым его приближенным незнакомец, – не зря же вы прибыли сюда: вы – из Швеции, вы – из Лондона, вы – из Нью-Йорка, вы – из Цюриха, вы – из Мадрида, вы – из Варшавы, да и все вы, – продолжал он, повернувшись к толпе, – приехали из четырех частей света, чтобы собраться в этой святыне грозной веры.

– Разумеется, не зря, – ответил председатель. – Мы явились впереди того, кто основал на Востоке таинственное царство, кто объединил оба полушария в сообщество веры, кто в братском рукопожатии соединил весь род человеческий.