Энн едва не подскочила от неожиданности.

– Вы не успели вступить вовремя.

– Где мы сейчас? – в отчаянии спросила Энн.

– Не знаю. Я не умею читать ноты.

Сама того не желая, Энн удивленно вскинула голову:

– Но ведь вы играете на скрипке.

– Если это можно назвать игрой, – с несчастным видом пролепетала Гарриет.

Энн быстро пробежала глазами ноты, а ее помощница прошептала:

– Дейзи просто вне себя! Так на нас смотрит!

– Ш-ш-ш.

Энн было необходимо сосредоточиться. Перелистнув страницу, она наугад взяла соль-минор, а потом перешла на мажорный лад. Так лучше.

Хотя это умозаключение было весьма относительным.

До конца представления она старалась больше не поднимать головы – не смотреть ни на зрителей, ни на мужчину, наблюдавшего за ней из-за двери, – и барабанила по клавишам с таким же изяществом, как остальные Смайт-Смиты водили смычками, а когда представление закончилось, встала из-за фортепьяно, присела в реверансе, по-прежнему не поднимая головы, пробормотала, что ей необходимо привести себя в порядок, и поспешно удалилась из зала.

Дэниел Смайт-Смит вовсе не планировал возвращаться в Лондон в день ежегодного семейного концерта, который его бедные уши выдержали с огромным трудом, но вот его сердце… Впрочем, это совсем другая история.

Как же хорошо вновь оказаться дома, даже если он наполнен ужасающей какофонией, особенно в этот момент! Ничто не напоминало мужчинам из семейства Смайт-Смит дом так, как фальшиво исполненное музыкальное произведение.

Дэниел не хотел, чтобы кто-то увидел его перед концертом, ведь он отсутствовал долгих три года и его неожиданное возвращение могло затмить игру квартета. Зрители наверняка поблагодарили бы его, но менее всего Дэниелу хотелось воссоединяться с семьей на глазах у представителей света, большинство из которых наверняка придерживалось мнения, что ему следовало бы оставаться в изгнании.

Он так соскучился по матери и сестрам, что, как только раздались первые звуки музыки, тихонько проскользнул в репетиционную, на цыпочках подошел к двери и слегка ее приоткрыл.

При виде Гонории, атакующей скрипку смычком с широкой улыбкой на лице, он улыбнулся. Бедняжка понятия не имела, что совершенно не умеет играть, как и остальные его сестры, но он все равно их любил.

Вторая скрипка досталась… Господи, неужели это Дейзи? Но она же вроде бы все еще ходит в школу! Впрочем, нет, ей, должно быть, уже лет шестнадцать: еще не дебютантка, но уже и не ребенок.

За виолончелью с несчастным лицом сидела Айрис, а вот за фортепьяно…

Дэниел в недоумении сдвинул брови. Кто, черт возьми, сидит за фортепьяно? Он слегка подался вперед и присмотрелся. Голова опущена так, что лица не разглядеть, но в одном он был уверен: это определенно не одна из его кузин.

В этом-то и состояла загадка. Дэниел знал наверняка (поскольку мать не раз говорила ему об этом), что квартеты Смайт-Смитов составляются исключительно из незамужних представительниц семейства и чужаков в них не допускают. Семья весьма гордилась тем обстоятельством, что производила на свет такое количество музыкально одаренных юных леди (так считала их матушка). Когда одна из них выходила замуж, ее место уже жаждала занять другая, а посему семья никогда не нуждалась в сторонних исполнительницах.

Но еще больше Дэниела интересовал вопрос, кто из посторонних пожелал сыграть в квартете Смайт-Смитов. Должно быть, одна из его кузин заболела – только так он мог объяснить присутствие на сцене незнакомки.

Дэниел попытался вспомнить, кто мог сидеть за фортепьяно. Мэриголд? Нет, она замужем. Виола? Но он, кажется, получал письмо, в котором говорилось, что и она вышла замуж. Сара? Да, должно быть, это Сара. Голову можно сломать при таком количестве кузин.