Но Вероника не могла припомнить ни единой ситуации, где бы преподаватель назвал ее не по фамилии. «Стасу виднее», – решила она и молча кивнула. «Право, не руку же для поцелуя подавать?» – взгляд ее автоматически метнулся в сторону угла с раковиной, чтобы, если этого типа потянет на странности, руки после этого дела помыть…

– Здрась-те, – сквозь зубы процедил «клиент».

– Итак, раз вы сказочно рады знакомству, – потирая ладони, сказал Стас, – Займемся подготовкой. Ник, на тебе фон, мы пока подтащим ширмы.

Минут десять спустя начальные приготовления были окончены. Ширмы загораживали неприятственное для «клиента» солнце, сам он снял, наконец, ветровку и очки, оставшись в широких черных штанах с кучей карманов и оранжевой футболке. Фон, подобранный Вероникой, Стас по раздумью забраковал, заменив на нейтральный серо-зеленый.

– Потрет не парадный, так что обойдемся без «ступеньки», – на ходу комментировал художник, ставя перед ширмой с фоном круглый табурет. – Усаживайся. Ага, нормально. Прими удобную позу, тебе так долго сидеть.

Парень, без «защитных» атрибутов выглядевший вполне нормальным, если не считать гримасы на физиономии, спокойно отнесся к тому, что его двигают, меняют положение рук, ног, плеч… Он морщился, но терпел.

«Слепив» из заказчика нужную форму, Стас приставил сбоку электрогитару, извлеченную из чехла.

– Изгиб есть. Нам бы чем-нибудь занять твои руки, – художник потер подбородок. – Гитару не предлагай, заслонять туловище не хочу.

Парень молча достал из кармана губную гармонику, вопросительно поднял бровь.

– Достойно, – хмыкнул Стас, снова поправил положение рук и пальцев модели. – Ник, раскладываемся.

Вероника, пыхтя, подтащила станок. Походила, примериваясь, чтобы выбрать ракурс.

– Знаете, – определившись с рабочим местом, выпалила она. – Меня не покидает ощущение, что мы в дешевом фильме о вампирах и оборотнях. Один боится света, второй с вдохновенно-хищным взглядом… А я тут в качестве выпивки для первого и закуски для второго.

Мужчины на пару загоготали, затем Вал широко открыл рот, показывая зубы – белехонькие, с клыками нормальной длины, а Стас, подойдя, приложил тыльную сторону ладони ко лбу студентки.

– Я не больная, – по-доброму огрызнулась девушка. – Просто фантазия разыгралась.

– Фантазия для художника – качество полезное, – проговорил Стас. – Работаем.

– На будущее: Ник, никогда не соглашайся писать портрет по фотографии, – куратор, мягкими касаниями наносящий на холст эскиз углем, решил, судя по всему, не давать заскучать и модели, и студентке. – Потому как фото – это статика. Оно ничего не дает, кроме плоской картинки. Оно – всегда в настоящем, ты не прочтешь по нему прошлого или будущего, не увидишь личность.

«Остапа понесло», – украдкой вздыхала Вероника; порою и в училище Стас начинал выдавать сходные по стилю «наставления», особенно на волне творческого подъема.

– Так что, сколько бы тебе не предлагали, – продолжал художник. – Не берись. Портрет по фото, как по-моему, сродни шарлатанству. Вал, а ты не хочешь сделать лицо попроще? Подумай о музыке, что ли. Нам тебя увековечивать, а ты кривляешься.

Парень зыркнул, но постарался расслабить лицо. Вышло не ахти, но все лучше, чем было.

– Возьмем Вала – он музыкант, гитарист, ненавидит прямой солнечный свет и открытые пространства, – Стас отодвинулся от своего станка, сощурился. – Еще он играет в составе группы.

«В каморке, что за актовым залом[3]», – зазвучала в голове Вероники старая-старая песенка. «Репетировал школьный ансамбль»…

– Не надо брать Вала, – пробурчал «солнцененавистник», возвращая на лицо мину «я встретил скунса». – Эти ваши богемные извращения без меня.