- Да забудь ты про них! - с нажимом говорит Блэнкеншип. - Они, как голодные собаки, ожидающие, когда им кинут очередную кость! Я, признаться, даже не замечал их взглядов... Почему не сказала, что тебе было не комфортно?

Я грустно усмехаюсь.

- И чтобы ты сделал? Объявил войну каждому, кто косо на меня бы посмотрел?

Он пальцами смахивает с моих скул дождевые капли, но они падают сверху на наши лица с безжалостной скоростью.

- Неужели ты сомневаешься? - шепчет. Я читаю по губам, и все-таки его этот шепот громче, чем шум вокруг. - Я никому бы не позволил плохо о тебе говорить. Либо думать. Ни-ко-му, - повторяет Лукас по слогам. - Поняла?

Британец находит ответ в моем молчании и не сводимом взоре. И теперь притрагивается губами моего лба, обнимает сильнее. В его объятиях можно найти покой всего мира. В них так уютно даже посреди одной из центральных в городе улиц. Даже во время настоящего потопа. Я люблю его. Боже, как же серьезно я влюбилась! И от этого так страшно, как никогда раньше не было...

- Пойдем. - Он встает рядом, держа меня за плечи и направив в сторону подземной парковки. - Мне ведь еще нужно встретиться с юристом, пока ты будешь играть с Кианом в учительницу и ученика.

Лукас расхохотался. Я улыбаюсь, поскольку нуждаюсь хоть в частичке благоприятного жизнеощущения. Этого очень не хватает. По длинной цементной лестнице без перил мы долго спускаемся вниз.

- Мне снова придется принимать душ в твоем доме?

- Никто не будет против.

- Моя квартира недалеко отсюда. Давай заедем? Я возьму чистую одежду с собой.

Блэнкеншип не соглашается.

- У нас нет на это времени.

Когда мы находим Lexus, англичанин открывает передо мной дверь машины и взглядом кивает на сиденье.

- Что значит - нет времени?

- То и значит, - не вдаваясь более в объяснения, Лукас занимает место водителя.

Автомобиль почти сразу трогается. Я пытаюсь спорить с Блэнкеншипом, привожу свои доводы, причины, по которым мы обязаны заехать ко мне, на что он отвечает, что уже все придумал. Когда же я прилагаю старания, чтобы разузнать, как минимум, немного из его « грандиозных» планов, Лукас затыкает мне рот своим самым любимым способом... Остановившись у выезда с парковки, парень дергает меня к себе за предплечье и презентует сумасшедший поцелуй. Удерживая за заднюю часть шеи, он лишь углубляет его с каждым новым мгновением. Его язык действует быстро, четко, безудержно. Ощущения такие, словно в моей душе взрываются фейерверки. Этот долгий салют, кажется, не знает конца. Лукас хватает в секундной паузе воздух, а потом, склонив голову на другой бок, вспыльчиво и горячо орудует языком дальше. Меня и не нужно держать. Я растаяла. Если он прикажет лезть на задние сидения и раздвигать ноги, без колебаний выполню. Любую просьбу, любую прихоть, любой приказ...

Но тут Блэнкеншип отрывается. Смотрит очень внимательным взглядом, как будто хочет запомнить каждую черточку.

- Как думаешь, моя развязность вызволила предстоящую ночь из лап неотвратимого уныния?

Сказав это, он, как по щелчку пальцев, резко нажимает на газ. Сложно удержаться от опьяняющего смеха. И тяжело подавлять запредельные чувства, что расцветают внутри, подобно красивейшему, вечно живущему саду.

 ***

- Лукас мне звонил, - сообщает вертящийся на стуле Киан после нашего увлекательного занятия. Оно, разумеется, в который раз затянулось.

Но лишь потому, что я обожаю вести у него уроки итальянского. Киан Паоло - прекрасный мальчик. Представляю, как повезло Исабэл: она родила потрясающего ребенка от любимого мужчины. Интересно, а как далеко зайдут наши с Лукасом отношения?