- Смотри-ка! Оказывается, ты не единственный водитель в Риме! – острю я.

Парень, влившись в столичный поток машин, протягивает руку и вознамеривается ущипнуть меня за бедро. Но мне удается предусмотреть его замысел, поэтому борьбы избежать у нас не получается. Конечно, это маленькая борьба сопровождается шутками, смешными предостережениями. А в итоге Лукас все равно получает свое: он щипает через ткань джинсов кожу моей ноги, припомнив, как я час назад точно так же поступила с ним…

10. Глава 10

Ева

Какое-то сумасшествие: мы целуемся на светофорах, пытаемся, словно школьники, друг друга задеть локтями, дурачимся а салоне авто. После Блэнкеншип вдруг достает из бардачка неприметную маленькую флешку. Он вставляет ее в аудиосистему, нажимает на кнопки, находящие на руле. Через несколько секунд пространство заполняет великолепный, бархатный голос Нека. Он не забыл. Лукас не забыл, что я люблю творчество этого музыканта.

Я сдерживаю слезы, когда британец в очередной раз сплетает пальцы наших рук. Песня «Sei grande» звучит на всю громкость, и мой исполнитель желаний с удовольствием подпевает ее.

- Признаю честно, мне больше по душе испанская версия этой песни. Хоть итальянский я знаю куда лучше…, - при этих словах он поднимает мою ладонь, объединенную с его, и целует тыльную сторону.

Жар губ Лукаса долго еще остается на моей коже.

Мы  с час ездим по городу, слушая все треки, которые он скинул на флешку. Я не могу не оценить этот его жест. Я восхищена. И никогда-никогда мне не было так хорошо. Так приятно от того, что кому-то не плевать на твое настроение, на то, улыбаешься ты или нет. Я восхищена им, безо всякого утрирования.

Лукас оставляет автомобиль в подземной парковке ближе к вечеру. Как истинный джентльмен, помогает мне выйти из машины. На лифте мы поднимаемся с цокольного этажа в просторный и достаточно большой холл знаменитого ресторана. В Интернете я неоднократно натыкалась на статьи, в которых «Pablo» входит в десятку отборных заведений Вечного города. Когда Лукас привез меня сюда, в первые минуты я была ошарашена. Моя одежда, однозначно, не подходит для такого элегантного места. А также мои манеры, неумение держаться среди «сливок». Я ведь – яркий избранник семейства гадких утят.

- Сейчас опозорю тебя, - шепчу парню, практически прячась за его широкой спиной.

Он только шикает на меня и заставляет стоять рядом, а не исчезать с поля видения персонала и других гостей. Ему-то что: он одет с иголочки. Мои же дешевые вещи, наверное, сразу бросаются в глаза…       

Метрдотель в темно-вишневом смокинге встречает нас с улыбкой. Правильнее будет сказать, немолодой мужчина рад видеть только Лукаса. Ведь он Блэнкеншип. Мои молчаливые соображения подтверждаются, когда у британца спрашивают о его отце. Этот вежливый диалог длится больше минуты, потом Лукас по-английски уточняет, посмотрев на меня сверху вниз:

- Папа и его друзья очень часто здесь едят.

Я понимающе киваю головой, оглядываюсь. Интерьер прост и шикарен одновременно. Гости выглядят так, словно сошли с обложки модного издания. Украшения на женщинах кажутся невероятно дорогими. Я вовсе не удивлюсь, если все так и есть.

- Может, все-таки уйдем? – жалобно скулю я, в надежде, что Лукас решит сжалиться надо мной.

Но он не обращает на мои просьбы и замечания никакого внимания. Идет наперекор моему прошению и требует у метрдотеля, чтобы ко мне относились, как к королеве. Когда, наконец, мужчина приступает к осматриванию меня, я ощущаю, как щеки краснеют. И почему пол подо мною не провалился? Это было бы в сто раз предпочтительнее, чем терпеть брезгливый взгляд ресторанного распорядителя. Его губы лживо растягиваются, и он показывает Лукасу все свои тридцать два зуба.