Владиславу Игоревичу определенно не везет сегодня в речах, поскольку как только он открыл рот и хотел завести разговор, в пиццерию ввалилась шумная компания молодежи. Ромкиного возраста. И все бы ничего, но вот Рома тут же изменился в лице. Он так и завис с куском пиццы у рта.

- Это че за фигня? – спросил Рома, явно не обращаясь к нам. А так. Мысли вслух.

Мы с тренером тут же устремили заинтересованные взгляды на компанию. Здесь три мальчика и одна девочка. Они огляделись и пошли к столику мимо нас. Проходя мимо, мальчики громко и настоящим взрослым рукопожатием поприветствовали Рому.

- О, Ром, и ты здесь! Здрасьте! – кинули они нам, и пошли дальше.

Девочка же смущенно улыбнулась и пошла за мальчиками. Один из них явно имел на нее виды. Или они были а-ля парой, поскольку он постоянно клал руку на ее спину, пропуская впереди себя.

Компания села позади Ромы, поэтому он постоянно оборачивался в их сторону. Сын негодовал и «ушел» из нашей троицы.

- Рома, ты чего? – позвала сына негромко.

- Блин, женщины! Что вы за народ такой?! – Ромка с характерным шипением начал уже наезжать на меня, отбрасывая кусок пиццы на тарелку.  

- Да что случилось-то?!

Я не знала никого из этой компании. Поэтому не могла понять, чем таким они могли взбесить его. Вернее, поняла, что претензия у него именно к девочке. Вот только почему?

- Это Алинка Ельпина! – вопит Рома, переходя на шепот.

- Кто это? – подаюсь к нему вперед и также шепотом спрашиваю.

- Новенькая наша. Она вот недели две назад пришла к нам в класс.

- Не знала о вашей новенькой, - честно говорю я.

- Да ты никогда ничего не знаешь! – мой ребенок аж руками взмахнул. Взгляд гневный с каким-то отголоском пренебрежения.

Я цепенею с открытым ртом и не могу понять: он сейчас про меня гадость сказал придуманную или правдивую?  

Ситуацию пытается спасти Владислав Игоревич:

- Это твоя девушка, Рома? – неожиданно для меня и сына идет сразу в наступление.

- Что? А, нет! Больно надо, - тут же спохватывается сын, но потом с тоской в глазах пьет лимонад.

- А что ты тогда так ерепенишься? – я не выдерживаю, поскольку обижена на его прежний выпад. И не важно, был он наигранным или сказанным от души.

- Да… Да что тебе объяснять, - опять машет на меня рукой Рома, не видя во мне близкого человека, желающего поучаствовать в его жизни.

- Тогда мне объясни. Как мужчине, - произносит тренер весьма строго.

Ромка замешкался. Ему неудобно перед тренером. Еще бы! Это же тренер! Ни кто иной, как сам Владислав Арсеньев! А я всего лишь мама. Мамы все выдерживают.

- Ну понимаете… Она как бы со мной в школе больше общается. Мы с ней частенько за партой сидим. И завтра мы планировали с ней пойти погулять, - объяснил сын, периодически стреляя в меня глазами.

Я опять сложила руки на груди. Я рассержена. Меня, можно сказать, оскорбили в присутствии малознакомого нам человека!

- Значит, завтра пойдешь с ней гулять и все выяснишь, - отрезаю, стараясь взять ситуацию в свои руки и не желая пускать в наши с сыном пререкания Владислава Игоревича. Все-таки Рома – мой сын!

- И как ты себе это представляешь?! – воскликнул Рома. – Я – не ты! Это ты можешь закрывать глаза на происки своего ненаглядного! А у меня гордость есть!

- Так, все! – хлопаю ладонями по столу, рывком развязываю узел джинсовой куртки на своем животе и ухожу в сторону уборной.

Надо успокоиться! Иначе я наговорю ребенку много лишнего, за что мне потом будет стыдно.

Уже отходя от стола, услышала, как Рома вынес вердикт и озвучил его Владиславу Игоревичу:

- Нельзя ее было возле окна сажать. Вот, цистит опять обострился.