После 300 лет активных и все-таки скрытых от мира действий готские мигранты дошли наконец до Евксинского понта. Успели смениться семь поколений, выступивших в поход в поисках новой родины, которую так и не обрели, прежде чем восьмое поколение достигло берегов далекого южного моря, которое, возможно, большинство из странствующих готов считало сказочным, а не реально существующим или путало его со Средиземным морем. После казавшегося бесконечным пути через необъятную Восточноевропейскую равнину, широкие бурные реки и безлюдные степи их взорам предстало желанное теплое море. Море, о котором сообщали купцы и разведчики. Морское побережье с большими, хорошо укрепленными портовыми городами. Море, по которому в припонтийские гавани то и дело приплывали корабли изо всех градов и весей Римской «мировой» державы. Море, способствовавшее благорастворению воздухов и произрастанию плодов земных, выражаясь языком христианских священников и проповедников, и позволявшее собирать на землях Припонтиды богатый урожай.

Однако берега этого Евксинского понта, Гостеприимного моря, – которое поэт Овидий187, сосланный Августом из Рима на Тибре в далекие Томы, «на край света», и тоскующий там по «великосветской» римской жизни, именовал в своих «Письмах с Понта» совсем иначе – «Аксинским понтом», «Негостеприимным морем», – были плотно населены народами, ведшими там весьма активную и довольно комфортабельную жизнь. Надо было быть столь избалованным столичной роскошью «мажором», как Овидий, чтобы считать Черное море «негостеприимным», а жизнь на его берегах – «неуютной» и достойной лишь «скорбных элегий». Припонтийские скифы, сарматы, бургунды, готы и гепиды точку зрения Овидия не разделяли и потому старались силой завоевать себе «место под солнцем» на землях казавшегося римскому ссыльному «негостеприимным» Черноморского побережья, суливших им наилучшие условия жизни и наилучшие пути сообщения с «главою мира», с «центром обитаемой Вселенной», куда стекались все деньги, где сосредоточены власть и могущество и главные потребители жизненных благ – короче говоря, с Римом. «Рома капут мунди». Не будь в римском Средиземноморье густонаселенных территорий древних культурных народов и построенных ими мегаполисов с вечно голодным пролетариатом188, все то, что добывалось и производилось на берегах Евксинского понта и складировалось для вывоза в «цивилизованный мир», не имело бы никакой ценности. Видимо, и среди готов имелись разумные, сообразительные, опытные люди. Люди, сказавшие себе: «Все добро, что накопили здешние скифы, явно не нажито и не произведено самими здешними скифами. И не привезено к ним другими скифами. Нет, все это добро привезено из совсем иного мира. Из мира с совсем иными, более высокими запросами. Из мира с более высоким уровнем жизни. Из мира с совсем другими проблемами. С проблемами, решить которые можно лишь с помощью здешнего зерна».

Тогдашняя ситуация весьма напоминает современную. Ни одно из природных богатств Припонтиды не представляло собой некой абсолютной ценности, само по себе, как и нефть в наше время. Ведь современные арабы со всей своей нефтью не могли бы вырастить в пустыне даже самого крошечного растеньица, если бы не достижения современной техники искусственного орошения. Техники, полученной арабами, как и многое другое, вплоть до опреснителей воды, в обмен на нефть. И потому готы, завоевав силой меча новое «жизненное пространство» в Северном Причерноморье, этим отнюдь не удовлетворились. И на этом отнюдь не успокоились. Долгие странствия пробуждают в людях жажду, а жажда сродни жадности. Слово «жаждать», или «алкать», сродни слову «алчность». Продолжительные военные действия пробуждают в людях воинственность и нетерпеливость. Эти давно вошедшие в привычку воинственность и нетерпеливость невозможно утолить, если только лишь пахать, сеять и месяцами ждать очередного урожая, сколь бы богат он ни был…