Не спеша, последовал за её ароматом страха. Он нёс в себе запах сырой земли, немного перепревшей, удушающей. Тихие шорохи шагов отдавались гулкими ударами в моих ушах. Тусклый, едва различимый вой волка в кровавую ночь, обещал смерть. Это то, во что верили все жители Шартре. Но они даже не подозревали, что предстоящая ночь обернётся кровавым рассветом.

Я видел, как её шаги замедляются. Медея попала в болото и отчаянно пыталась выбраться, но чем больше предпринимала попыток, тем сложнее удавалось вытащить ногу и переставить в поисках спасительного островка.

– Твоя попытка провалилась, – грубым, безэмоциональным голосом, выдал своё присутствие.

Медея замерла, бросив попытки выбраться из коварных силков болота, и оглянулась. Страх в её взгляде пробежал по мне взволнованной судорогой.

– Я всегда верила тебе, Иерихон, и сейчас могу сказать одно, я верю. Ты сможешь преодолеть туман в голове и…

Мой злобный хохот разрезал её слова, безжалостным лицемерием. Она не была готова к такому повороту, и даже не представляла всё, что есть в моей голове – громким набатом звучащий приказ Квентина.

– Твоя вера рассыплется в прах, как только я приведу в действие свой план.

Поскольку моя жертва была обездвижена и могла только стоять, я подошёл так же, как она, утопая в болоте, и замер, позволив красным лунным бликам окрасить тот момент. Медея вскинула руку, и я ожидал удара, но вместо боли, меня настигла нежность. То, с какой любовью она провела по щеке, заставило сердце громко удариться о рёбра.

– Тогда выполни приказ и освободись от покровительства Квентина Вирмора.

Медея отпустила руку, перестав сопротивляться. Тот момент был поистине сладким, как предвкушение первого поцелуя. Острым и больным, словно я уже вкушал тот плод и остался зависим. Мы пили дыхание друг друга, согревая кожу, когда я почувствовал резкий укол в правое бедро.

Оглянувшись, увидел Тристана, ярость полыхала в нём, словно факел, безудержная и жестокая. Но там была не только злость, ещё сожаление, решимость. Я всегда умел читать других людей, но с Тристаном это срабатывало редко, потому что он был закрытой книгой той самой, что стоит на полке – пыльная, в старинной обложке и потрёпанная. Ведь каждый хочет найти вход туда, куда дверь закрыта на мощный титановый замок.

– Уверен, что хочешь этого? – сощурив глаза, бросил Тристан.

Он выглядел чертовски самоуверенно, но мы оба знали, я не позволю Медее сбежать.

– Ты знаешь, у меня нет выбора, – то, с какой горечью прозвучал мой ответ, могло сбить с ног, но на лице Тристана вызвало хищный оскал.

– Если веришь в это, я вынужден прервать твою охоту.

Его грубое заявление заставило меня зарычать, показав зубы. Тристан понимал, как вывести меня из равновесия, но та спокойная пустошь, что царила в душе, была гладью озера, которого не касались тревожные круги.

Медея замерла, даже дыхание больше не рвалось судорожными точками, из груди. Нас окутало тревожное облако ожидания. Оно могло бы быть ласковым и тёплым, но я чувствовал, как иглы ледяного хлада, жгут кожу. Проигнорировав Тристана, вновь повернулся к Медее, пытаясь уловить её эмоции, когда она прикрыла глаза.

– Открой и смотри, – рвано приказал. Голос вибрировал от злости, жажды претворить в жизнь то, что мне было велено. Но для меня было важно, чтобы Медея смотрела в мои глаза.

Ожидание затянулось и мне пришлось схватить её за волосы. Потянул, откинув голову назад и грубо выдохнул в тёплую кожу губ:

– Смотри на меня.

Это должно было сработать, ведь я чувствовал под правой ладонью тонкую нить участившегося пульса. Язык тела изменился, дрожь пробежала по её коже, когда я прочертил линию остриём кинжала по ключице. Я так отчаянно хотел достичь своей цели, что позволил опасности подкрасться ко мне слишком близко. Укол в шею заставил меня замахнуться, но тот удар приняла не Медея, а Тристан. Я резко развернулся, Тристан не успел увернуться, и острый клинок прорезал рваную линию на его лице.