Анри не знал, что вторая картина, нарисованная им на заказ с фотографии, являлась своеобразной проверкой, ведь тот, кого он нарисовал, тоже умер. Откройся правда раньше, возможно, он не стал изображать свою жену, потому даже не подумал о том, что всё взаимосвязано. Каждый его рисунок убивал человека, запечатлённого на холсте.

Последняя смерть поставила конец на искусстве Анри. После смерти Катрионы, он впал в отчаяние, пытаясь спасти то, что осталось от его семьи, и пошёл на опрометчивый шаг, утаив тайну и заставив всех вокруг молчать о том, что сделал.

Люк, его хороший друг, чтобы показать Анри, что тот не виновен, заставил нарисовать свой портрет и умер через три месяца после того, как Анри отдал холст другу.

Анри оставил своего сына на попечение дворецкого и нянек, принявшись рисовать портрет. Он думал, это станет его последним творением. Хотел избавиться от проклятого дара, который забрал у него любимых.

Годы шли, его сын рос в тени бесконечной череды нянек и слуг, пока отец, закрывшись ото всех в своей мастерской, творил чудовищную картину. Он превратил искусство в нечто злое и осязаемое. Придал ему видимую форму, которой поклонялся. Чертежи его души, нарисованные на сотнях листах, были разбросаны по всей комнате. Анри не замечал ничего, ни с кем не разговаривал, будто хранил обет молчания, только бормотал себе под нос, сплетая слова в замысловатые пророчества.

В Ветхом Завете записано предупреждение о том, что нельзя человеку творить кумира и «никакого изображения того, что на небе – вверху, и что на земле – внизу, и что в воде – ниже земли». Ведь в этом есть нечто пугающее, в самой идее изображения чьего-то двойника, что должен быть уникальным и существовать в единственном экземпляре. Даже у самого светлого искусства всегда есть тёмная сторона. Потому что красота и совершенство не могут существовать одновременно и в жизни, и в искусстве.

Квентин Вирмор – мой господин. Он же мой палач.

Ничего не знать о своём прошлом, где я родился, кто мои родители, этими вопросами я начал интересоваться лет в семь, но никто не давал никаких ответов. Кроме Квентина, рядом со мной никого не было. Я сидел в довольно большой комнате, заполненной множеством книг, а не игрушками. В то время я не понимал, что он со мной делал, но по мере взросления начал улавливать связь, которую создавал между нами Квентин.

Ноктюрна – наркотик, который, воздействуя на определённые участки мозга, подавляет волю человека, отключая его «я» и заставляя повиноваться приказам. В те моменты, когда Квентин вводил наркотик, смысл моего существования сводился к одному – любой ценой исполнить приказ. И я всегда шёл напролом, чтобы сделать всё и поразить цель.

Из записи, найденной нами с Тристаном:

«Вся прелесть вещества, содержащегося в ноктюрне – отсутствие привыкания. Никакой ломки, зависимости, но чем дольше препарат вводился в испытуемого, тем фиксирование и длительнее был результат. Основываясь на полученных данных, я решил провести испытание на человеке».

Основатели даже не догадывались о том, какую масштабную деятельность внедрил в стены Академии, Квентин Вирмор. Число испытуемых неизвестно, но чем дольше Квентин проводил времени за опытами, тем глубже погружался, жаждая сделать величайшее открытие. Или получить в свои руки совершенное оружие, которое будет защищать его ценой собственной жизни. Своеобразный живой щит из человеческой плоти и крови.

Все отмеченные сильные стороны, такие как: пониженный болевой порог, отсутствие страха, чистый разум, не остановили его, когда под влиянием ноктюрны Квентин видел изменения в поведении испытуемых. Самым основным провалом было изменение сознания человека. Все, кого он испытывал до меня, попросту сходили с ума, под влиянием наркотика. Поэтому Квентин пошёл дальше и решил провести эксперимент с чистого листа, выбрав для этого невинную душу, маленького мальчика.