. Губернаторы, назначенные императором, потеряли свою легитимность, чиновничество было деморализовано. На окраинах государства подняли голову разного рода этно-сепаратистские силы. Формально власть принадлежала так называемому Временному правительству, на самом деле, как говорил Ленин, оно было «властью без силы». Эссеро-мньшевистские советы пытались его контролировать, а большевистская часть советов открыто призывала к его бойкоту, осуществляя ленинский лозунг «Никакой поддержки Временному правительству!». Вот какую картину рисовал в своих дневниках посол Франции в России Морис Палеолог (запись от 30 апреля 1917 г.): «В армии исчезла какая бы то ни было дисциплина. Офицеров всюду оскорбляют, издеваются над ними, а если они сопротивляются, их убивают. Исчисляют более чем в 1200000 человек количество дезертиров, рассыпавшихся по России, загромождающих вокзалы, берущих с бою вагоны, останавливающих поезда, парализующих, таким образом, весь военный и гражданский транспорт. В особенности неистовствуют они на узловых станциях. Прибывает поезд: они заставляют пассажиров выйти, занимают их места и заставляют пассажиров выйти, занимая их места и заставляют начальника станции пускать поезд в том направлении, в котором им угодно ехать. Иной раз это – поезд, наполненный солдатами, отправляемыми на фронт. На какой-нибудь станции выходят, организуют митинг, контр-митинг, совещаются час-два, затем в конце-концов, требуют, чтобы их везли обратно к месту отправления.

В администрации – такой же беспорядок. Начальники потеряли всякий авторитет в глазах своих служащих, которые, впрочем, большую часть своего времени заняты словоизвержением в советах или манифестациями на улицах.

Полиции, бывшей главной, если не единственной, скрепой этой огромной страны, нигде больше нет, ибо «красная гвардия», род муниципальной милиции, организованной в некоторых больших городах, – сборище деклассированных и апашей (франц. Ahache – вор, хулиган, бандит – Л. Г.). И так как все тюрьмы были отворены, чудо, что не регистрируют больше насилий над личностью и собственностью»[118].

В этих условиях в обществе нарастало не просто недовольство, а отчаяние перед лицом нарастающего хаоса. Те, у кого были средства и возможности начали уезжать из страны, большинство с ужасом наблюдало за происходящим, надеясь на изменения к лучшему. Единственной возможностью стабилизировать ситуация в стране становился созыв Учредительного собрания, которое могло бы создать в России легитимную, а значит единственную и сильную власть. Однако, в условиях продолжающейся войны это было сделать непросто. Кроме того, многие деятели Временного правительства опасались, что в случае созыва Учредительного собрания в условиях нарастающего хаоса в стране и роста недовольства населения, они могут просто потерять власть. Недовольны были все:

думская оппозиция, свергая царя, надеялась на то, что ей удастся избежать широкого участия рабочих и солдатских масс в революции и более эффективно управлять страной. Этого не произошло. В стране нарастал хаос, власть становилась все более беспомощной;

рабочие, свергая царя, рассчитывали на улучшение своего положения. Но в условиях войны это было невозможно. Производственные показатели падали, экономическое положение рабочих ухудшалось;

солдаты, свергая царя, надеялись на окончание войны. Правительство, понимая близость победы и свои обязательства перед союзниками, пойти на это не могло. Война продолжалась, положение на фронте ухудшалось, армия становилась все более неуправляемой;