2. Когда Р. Сменд характеризует парламентаризм как особую государственную форму, то я согласен с этим лишь в той мере, в какой парламентская система содержит своеобразную релятивизацию, соединение и смешение противоречащих политических принципов формы и структурных элементов в соответствии с особыми интересами буржуазного правового государства. Если применить к парламентской системе различение двух политических принципов формы, тождества и репрезентации, то окажется, что здесь имеет место особый вид репрезентации. Господство парламента – это случай аристократии (или, в вырожденной форме, олигархии). Аристократия в известном смысле есть смешанная государственная форма. В учении о смешанной государственной форме она всегда рассматривается как особо рекомендуемая форма, поскольку находится между монархией и демократией и уже потому содержит в себе некое смешение. Поэтому и в цитировавшемся выше высказывании, например, Кальвина она объявляется более предпочтительной, нежели иные политические формы. Государственная форма аристократии отличается от демократии тем, что она, в отличие от непосредственного тождества последней, основана на репрезентации; с другой стороны, она избегает той абсолютной и поглощающей репрезентации, которую означает репрезентация посредством одного-единственного человека, монарха; если репрезентирует уже не одно-единственное лицо, тогда персонализм, к которому тяготеет репрезентация, лишается своей крайности. Таким образом, аристократия может выступать как среднее и умеренное между двумя крайностями. Монтескье и здесь выражает нечто существенное, когда называет умеренность (modération) «принципом аристократии». Репрезентация содержит подлинную противоположность демократическому принципу тождества; поэтому так называемая представительная демократия есть типичная смешанная и компромиссная форма, впрочем, как и любая частность ее организационной реализации. Очень неточно будет рассматривать представительную демократию как подвид демократии (R. Thoma. Erinnerungsgabe für Max Weber, 1923, II, S. 39ff). Репрезентативность содержит именно недемократическое в этой демократии. В той мере, в какой парламент является репрезентацией политического единства, он находится в противоречии с демократией. Однако в конкретной политической действительности либеральное требование подобной репрезентации было направлено с исторической точки зрения прежде всего против абсолютного монарха, выступавшего единственным репрезентантом политического единства. Этому репрезентанту был противопоставлен второй репрезентант – парламент – в качестве репрезентанта народа (хотя в действительности он мог лишь осуществлять репрезентацию политического единства народа как целого). Сформированный в результате выборов этот парламент говорил и действовал по отношению к королю от имени народа, то есть репрезентировал политическое единство не в силу собственного существования и не в полной независимости, даже когда в отношении народа утверждалось, что парламент есть независимый репрезентант. По мере устранения соперника – монархической репрезентации– устранялась и репрезентация парламента, и репрезентативная корпорация превращалась в комитет избирательных масс. После того как парламент перестал репрезентировать в отношении монарха, он был поставлен перед политической задачей еще более решительно репрезентировать политическое единство и держаться независимо также по отношению к народу, то есть своим собственным избирателям. В этом заключалась большая трудность, поскольку