– Непременно скажу, дед. Что еще, бать?

– Еще? К ромеям с нами летом не хочешь сходить?

И вкратце пересказал будущие перспективы похода в Византию.

Артём выслушал внимательно, потом покачал головой:

– Не поеду, батя. Надо ведь и земли наши кому-то от копченых защищать. Сам знаешь: уйдет великий князь с дружиной – они и тут как тут. Пусть Славка идет. Он не откажется. Когда он, к слову, возвращается?

– До весны точно вернется.

– Вот и ладно, – кивнул Артём. Поднялся. – Спасибо, Господи, за трапезу сию! И вам, батюшка, матушка, спасибо! Пора мне к великому князю. Думаю, ему уже донесли, что я приехал.

– Погоди! – сказал Духарев. – Я – с тобой. А гридней своих можешь тут оставить. У меня нынче места вдоволь. Развай мне новых ближников еще не набрал.

И помрачнел, вспомнив о потерях.

Детинец, как всегда, был полон народу. Мастера гоняли отроков и детских, выводили и заводили коней, таскали в терем всякую снедь, резали живность для вечерней трапезы…

Воеводу и его сына приветствовали радостно и с почтением.

А со старым другом Устахом, тренировавшим на «детском» углу подворья троих беловолосых мальцов, одним из которых был старший сын Рогнеды и Владимира Изяслав, Сергей Иванович и вовсе обнялся.

Но дело не ждет.

– Сбегай к князю, – велел Духарев подвернувшемуся отроку. – Скажи: мы пришли.

Отрок умчался.

Однако первым появился не он, а Добрыня.

Обменялись приветствиями.

– Воевода, хотел бы с тобой кое о чем поговорить. Думаю, Владимир обойдется без тебя некоторое время. Пойдем!

Отказывать дядьке и правой руке великого князя Духарев не стал. Последовал за Добрыней в отведенные тому покои.

Артём остался ждать посыльного.

Однако шустрый отрок всё не возвращался, а вместо него появился средних лет воин с длинной, как у старца или волоха, бородой. Встал, подбоченился, клянул с вызовом:

– Ты – князь улицкий?

– Я. А кто ты? – Артём оглядел наглеца, пытаясь определить его статус. Роста среднего, плечист, на голове – немного странный для Киева высокий шлем с небольшим козырьком, бородища. На тулове – отличная, явно восточной работы двойная кольчуга, поблескивающая маслом. На ногах – мягкие сапоги. На поясе длинный, тоже восточный, кинжал и длинная арабская сабля в недешевых ножнах. А вот пояс… Пояс самый обычный. Широкий, с серебряными бляшками.

А должен быть – золотой. С таким-то вооружением.

– Я – Габдулла из Шемахи, прозванный Безотчим.

Значит, чужак. Однако по-словенски говорит хоть и с акцентом, но свободно.

– Что тебе нужно? – сухо поинтересовался Артём.

– Говорят, ты хорош на мечах, князь уличский?

Еще один любитель проверить, кто сильнее?

– До сих пор никто не жаловался, – сдержанно ответил Артём. – Надо думать – не успевал.

За спиной кто-то хохотнул. Понравилось. Ну да, пока разговаривали, вокруг собралось человек тридцать из киевских. Да еще десяток самого Артёма.

– Надеюсь, лучше, чем твой брат, – ухмыльнулся Габдулла. – Потому что его я побил легко.

Тут Артём понял, кто этот человек, и тоже показал зубы.

– Будь я на месте Богуслава, великому князю не пришлось бы утруждаться, – процедил он. – Зато воронам была бы радость.

Шемаханец должен был рассердиться, но вместо этого улыбнулся вполне добродушно… И Артём вздрогнул. Потому что это была улыбка князя Ярополка. И если убрать дурацкую бороду… Вылитый Ярополк Святославович! Вспомнилось, что и отец говорил что-то об удивительном сходстве…

– Мой клинок рад был бы попробовать твои слова на вкус, – сказал шемаханец, чуть выдвигая саблю из ножен.

– Он порадуется, – пообещал Артём. Растерянность, вызванная удивительным сходством, прошла. – Позже. А сейчас, холоп, прочь с дороги! Великий князь ждет меня!