– А?

– Ваша вилка, вы держите ее уже пять минут около открытого рта.

Я проглатываю кусок мяса, что нанизан на столовый прибор. Кстати, не удосужилась спросить чье именно это мясо. Вполне возможно, лучше мне этого и не знать вовсе. Хорошо, что вкусно. А все, что вкусно, это уже хорошо.

Хозяин дома не ест, чем вызывает только подозрения. Ледяным взглядом неотрывно смотрит на меня и попивает красную жидкость. Такую налил и мне, сказав, что это вино.

В большом зале за гигантским столом я сижу рядом с Рагнаром, почти что касаюсь своей коленкой его. Уж не знаю, чего ради он посадил меня поближе к себе. Видимо, заинтересовался мною. Только интерес его не выходил за грань таращиться в меня. Именно в меня. Так и чувствовалось, что он своим страшным взглядом просматривает как УЗИст все мои важные органы. Я не выдерживаю натиска любования моей персоны. Ибо мясо закончилось. Вино, кстати, тоже, а подливать никто не спешил.

– Вы утверждаете, что вы…

– Смерть, – продолжает он и я кивнула, отследив, как мурашки пробежали по телу, разнося холод.

– Вы чем-то питаетесь? – представитель конца жизни кивает в ответ. Оставалось надеяться, что не кровью девственниц с иных миров.

– Конечно. Я состою из плоти и крови. Правда, она отличается немного от вашей.

– Ого! Можно потрогать? – интерес врача проснулся как нельзя вовремя. Осуществить пальпацию и собрать анамнез у самой Смерти!

– Что? – шарахается он из-за стола подальше от меня, а я за ним. Еще и с вилкой в руке.

– Не что, а кого! В смысле, вас!

– Ну, наверное, можно, – немного погодя и пораздумав мужчина присаживается на большой, обтянутый красным бархатом диван. – Только осторожно, – добавляет он, когда я присела рядышком и осторожно протянула руку к его руке. Вилку он, кстати, у меня забрал.

– А то что?

Рагнар наклоняется ко мне чуть ли не прикоснувшись своими губами моих. Кажется, на мгновение время замерло. Чувствую, как теплое дыхание касается моих губах и я молю о желанном прикосновении, пока мое сердце не остановилось от волнения.

– А то друг мне понравится.

– О Божечки, – пищу в его губы восторжествуя.

– Просто Смерть.

Совсем растерявшись в гуще скромности, приоткрываю губы и задаю очередной глупый вопрос:

– П-позвольте узнать, – почти шепотом. – Вас часто трогают? – чуть улыбнувшись, я стала еще ближе. И физически и, кажется, духовно.

Коленку свело, спину тянуло. Боже, сколько я еще должна сидеть в такой позе? Когда же он додумается меня поцеловать?

– Совсем не трогают.

А-а-а-ах! Ну все ясно!

– Почему?

Будешь, Катька, первооткрывательницей!

– Боятся.

– Я вас очень понимаю, – выдохнув, отодвигаюсь и Смерть меняется в лице, словно его оскорбили. Не уж-то ждал, что я поцелую первой? А разве так можно? Конечно, если можно, то я бы уже…

Улыбнувшись, я зачем-то кладу свою ладонь поверх его руки, которая оказалась на удивление еще холоднее, чем его взгляд. Именно такая температура у трупа. Но руку я свою не убрала. А наоборот, сжала его руку, приписывая и себя к проблеме недотроганности и одиночества.

– Меня, знаете ли, тоже трогают не так часто, как мне бы этого хотелось. А вот мне постоянно приходится кого-то трогать, даже если я этого не хочу.

– Это ужасно, – возмущается в ответ мужчина. Если бы он мог отсесть от меня подальше, не нарушая правил приличия и не обидев меня, отсел бы? Хм, даю на отсечение его палец, отсесть подальше от меня сейчас он точно не хотел.

– Я врач, а врачей не любят.– пожимаю плечами. Мужчина взорвался восторгом и подскочил с мягкой мебели вскинув руками.