[1] Волынская И., Кащеев К. "Повелительница грозы".

8. Глава 6 Мой отчим – настоящий дьявол!

– Это меня не убьет, – не отрывая настороженного взгляда от шокера, Тео застегнул пуговицу на брюках и торопливо спрятал руки за спину.

Ирка задумчиво посмотрела на шокер и перевела рычаг напряжения на максимум.

– Сразу, конечно, не убьет, – согласилась она. – Просто парализует. Свалишься на пол... и вот там-то, между столом и плитой, ты у меня благополучно и дожаришься!

– Не выйдет! – на всякий случай пятясь от стола, возразил Тео. Обычного акцента «моя-твоя-говорить» в его речи не было. – Это с первого удара меня парализует, а от второго, наоборот, только лучше станет!

– Мохнорылый, ты что, дурак? – демонстративно пожала плечами Ирка. – Не стану я бить тебя второй раз! Будет только первый, но очень, о-очень долгий! – Ирка снова многозначительно помахала шокером.

– Добрая девочка, – сникая, пробормотал Тео.

– Я? – искренне возмутилась Ирка. – Обнаглел, куцый? Какая я тебе добрая девочка?

– Какой я тебе куцый? – утробным голосом провыл Тео, и глаза его сверкнули зловещим багровым пламенем. Черты лица задергались, как в безумном танце, брови наползли одна на другую, а рот и нос слиплись, точно разогретый пластилин под рукой ребенка, и вытянулись в длинное рыло, то ли свиное, то ли козлиное. Морда обросла густыми рыжими баками, и роговые наросты, заканчивающиеся острыми, как заточенные шилья, рогами, закрыли низкий лоб. Пухлые покатые плечи поползли вширь. Дрогнуло все тело и принялось вздыматься вверх. Красно-кирпичные штаны исчезли, оборачиваясь густыми, как у козла, клочьями рыжей шерсти. И без того кривые ноги изогнулись еще больше, заканчиваясь острыми раздвоенными копытами. Красная, точно кипятком обваренная кожа треснула, разламываясь двумя тонкими, как разрезы, щелями, и с глухим хлопком за спиной чудовища развернулись нетопыриные крылья. Хрупнуло снова, и голый крысиный хвост, словно тугой стальной струной, хлестнул по кухонному полу. Линолеум лопнул.

– Ну и тварь! – запрокидывая голову к упирающемуся рогами в потолок чудищу, почти восхищенно выдохнула Ирка.

– Чтоб твоя мама сказала, если б услышала, как ты ее мужа обзываешь? – прогудел черт... и, осторожно ступая по прогибающемуся под его тяжестью полу, направился к столу.

– Чтоб моя мама сказала, если б увидела своего мужа! – парировала Ирка, глядя, как черт пробует табуретки, примериваясь, какая выдержит.

Она хотела сказать спокойно, но голос невольно дрогнул. Потому что на самом деле это было очень, очень важно! Что мама вышла замуж за черта – с этим уже ничего не поделаешь! Но знала ли она, с кем связалась? И кого везет к родной дочери в дом? Если сейчас черт скажет, что мама знала... то Ирка вздохнет с облегчением. Потому что черти всегда лгут!

– Ничего твоя мамаша не знает, – добродушно обронил черт, умащиваясь на показавшейся ему наиболее крепкой табуретке. Поглядел Ирке в лицо, в лунном свете кажущееся особенно бледным, и вдруг усмехнулся, открывая желтые кривые клыки. – Чтоб ты там не думала, сейчас я не вру. Опасно, не имеет смысла и... не для того я сюда приехал. – Едва не зацепив рогами кухонную люстру, черт подался вперед, обдав Ирку смрадом тухлых яиц из пасти. – Твоя мать не знает обо мне точно так же, как не знает о тебе... хортицкая ведьма.

– Ты нашел мою маму, – медленно сказала Ирка. – Ты даже фотографировал ее – проверял? – она вопросительно поглядела на черта и тут же отвела взгляд – ответ ей не требовался. – Ты приехал сюда... и попытался со мной подружиться. – Ирка усмехнулась – можно было и не стараться насчет булочек. – Ты что же... приехал ко мне, враг?