– Курточки нету... – останавливаясь, пробормотала женщина. – Батька его курточку-то забрал, пропойца. Прям на улице снял, когда на бутылку не хватило. А я слова не сказала, боялась, прибьет. Гадина проклятая! – женщина с силой ударила себя кулаком в лоб и вдруг начала яростно сдирать с себя старую, с торчащим из дыр синтепоном куртку. – Сейчас, сыночек! Сейчас мама тебя согреет! – крикнула она, бросаясь к призрачному ребенку.

Ирка вцепилась в нее одной рукой, не давая сдвинуться с места. Вторую запустила в болтающуюся на плече сумку, выхватывая из нее обыкновенную пластиковую бутылочку. Выплеснувшаяся из-под крышки струя воды хлестнула призрак, точно плетью.

– А-а-ах! – призрачный ребенок растаял, взвившись клубком пара.

– Мама! Мама! – светящиеся малыши один за другим вылетали из темноты подворотен. Отделялись, словно отслаивались, от черного стекла безмолвных окон, струйками пара взмывали над тротуаром. – Мне холодно, мама! Я кушать хочу, мама! Я уже два дня не кушал! Мне страшно, мама! Я один, ты ушла и оставила меня одного, мама! Здесь темно, мама! Мне больно, мама, мне так больно!

Призрачные младенцы слетались к женщине, реяли над ее запрокинутым, залитым слезами лицом, выстраивались вдоль дороги, умоляюще протягивая к ней светящиеся ручки... Отчаянно вскрикнув, женщина потянулась к ближайшему...

– А-а-а! – Ладони женщины окрасились кровью, точно по ним стегнули железным прутом. Второй призрачный малыш метнулся ей под ноги – алые струйки побежали по коленям, стекая в старые разболтанные сапоги с расходящейся молнией.

– На-а! Получи! – разбрызгивая во все стороны воду из бутылки, заорала Ирка, вклиниваясь между женщиной и призрачными детьми. – Вчера Водосвятие было, у меня этой водички – хоть утопитесь все! Пошли на фиг, твари!

Шипением пара призрачные дети растворялись в воздухе, но остальные придвигались все ближе, и женщина истошно кричала от их легких вкрадчивых прикосновений, и кровавая сетка расчерчивала ее лицо, ладони, ноги сквозь порванные колготки...

– Зачем защищаешь ее, ведьма? – шепнул Ирке в ухо скрипучий голосок. – Ведь все правда! Отец его бил, а она молчала, боялась только, что соседи узнают! Ему надеть нечего, ему есть нечего...

Стремительным движением Ирка цапнула около уха. Раздался сдавленный писк, и что-то отчаянно зашебаршилось у нее в ладони, пытаясь вырваться из хватки пальцев.

– А у вас что, его черная икра ведрами ждет? Искушать меня вздумал, куцый? – зловеще процедила Ирка, крепче сжимая кулак.

– Пусти, ну! Пусти, ведьма проклятая! Меня все равно убить нельзя! – завизжали из кулака.

Не глядя, Ирка швырнула пойманное под ноги и с маху придавила ботинком. Под толстой рифленой подошвой влажно чвякнуло.

– Покалечила! – раздался Ирке вслед воющий голос.

– Ну хоть какое-то удовольствие... – буркнула Ирка, бросаясь к женщине.

– Сыночек, Василечек, не надо, маленький, не убивай маму... Мама не хотела... Не хотела! – бормотала та, отступая перед надвигающимися на нее призрачными детьми.

– Мама! Ма-а-ама! – долетевший невесть откуда крик был совсем другим – он был острым, пронзительным и... слабым. Едва слышным... И... Живым!

– Там! Там! – закричала женщина, кидаясь навстречу призрачным детишкам и проскакивая сквозь них, словно вдруг, разом, перестала их и видеть, и ощущать. – Мой сын там! Я его слышу! Это он! Точно он!

Ирка изогнулась и совсем не по-человечьи припала к земле, обнюхивая истоптанный тротуар.

– Там! Настоящий! – бросила она, и ее голос вдруг стал глухим, раскатистым, напоминающим рык большой собаки. – Садись на меня! – рыкнула она, и очертания ее тела поплыли зеленым огнем. Черная блестящая шкура обтянула девчонку, как тугой комбинезон... Скаля внушительные клыки, рядом с женщиной возвышалась гигантская черная борзая.