— Вы ее так называете, но нам нечего опасаться.

— Да ладно, — от такого ответа у меня заикание прошло. — Она поглощает абсолютно все, и из нее никто не возвращался, а ты говоришь нечего опасаться.

— Варя, сама подумай, если бы это было опасно я бы туда ехал? 

— А может ты этот… или тот …

— Я нормальный и жить хочу. Так что не бойся, мы уже выезжаем. 

Я почувствовала, как нас затягивает, нервно перекрестилась и зажмурилась. Машину слегка затрясло, я не сдержалась тоненько запищала. 

Боже…

— Я слишком молода, чтобы умирать, — слезы потекли по щекам.

— Ты не умираешь, глупенькая, открой глаза, — Герман взял мою руку, погладил большим пальцем, а потом поцеловал. 

Сначала я приоткрыла один глаз, все-таки мое воображение рисовало как нас начнет растягивать и разрывать на атомарные частицы, но то, что я увидела, заставило глаза распахнуться от удивления и восхищения.

Мы перемещались по туннелю, по кругу двигались звезды, галактики разноцветными лентами пролетали над и под нами, цвета перетекали, менялись, искрились. 

— Невероятное зрелище, — я широко улыбнулась, опустила ноги на пол: поняла, что опасности нет. Но рано я обрадовалась, впереди замаячил яркий свет.

Тут же память услужливо подкинула ассоциацию о свете в конце туннеля, и меня вновь кинуло в холод. 

Неужели умерли?

Я прикрыла глаза от ослепляющего света, сжала кулачки наудачу и задержала дыхание, когда сквозь закрытые веки свет стал нестерпимо ярким. 

— Ну вот мы и приехали, — машина начала притормаживать и я решилась открыть глаза.

6. Глава 6

— Эм… 

Правда, я не могу найти слова, чтобы выразить свои чувства. Открывшаяся картина восхищала и удручала одновременно. 

— Да, тут давно никого не было, — Герман говорил легко, словно погоду обсуждаем, а не вот это вот все. — Но ты наведешь свои порядки. Можешь все организовать по своему вкусу. Никаких ограничений, полная свобода действий. Тебе нравится?

Нравится?! Нравится?! Как это может нравиться?! 

Машина тихо ехала по широкой дорожке из серой брусчатки. Я же смотрела в одну точку — на дом. Видимо фото на рекламе делалось, когда его только построили, поэтому он такой красивый. Сейчас дом представлял унылое зрелище, весь какой-то перекошенный, словно сгорбленный старик, клонится к земле. Грязные окна в лохмотьях паутины. 

— Варенька, да не волнуйся ты так, — Герман с тревогой смотрел на меня. — Что ты разволновалась, побледнела вся. Поверь — это мечта.

— Мечта?! Это оживший ужас, а не мечта! Верни меня домой. Немедленно!

— Прости, не могу. Дав свое согласие и добровольно сев в машину ты стала управляющей Дома в центре миров, — я открыла рот. 

Это что же получается меня на работу приняли? А … а как же мечта и все такое? Глядя на дом на рекламе я мечтала, что стану хозяйкой такого дома, а не управляющей. Зачем я потратила пять лет жизни в экономическом не понимаю. С такой работой надо было идти в строительный, и можно было обойтись бурсой. Видели бы это мои родители. 

Стоп.

Родители!

— Поверь, такая удача редко выпадает смертным, — Герман словно не замечал моего ужаса спокойно продолжал расписывать какая редкая удача свалилась мне нет не в руки, а на голову. 

— Я не могу! Разворачивай! — я схватила руль, но хватка у Германа оказалась сильнее, машину даже не дернуло. 

— Перестань! — он слегка ударил по моим рукам. — Варвара, тебе не пять лет должна знать, что нельзя хватать руль во время движения. 

— Мне надо домой. Родители с ума сойдут. 

— С ними все будет в полном порядке. Они знают, что их дочь уехала работать заграницу, поэтому вам доступны только видеозвонки.