– Ну что, Танюша, готова? – с откровенным предвкушением протянул Самсонов, лаская её изнутри и одновременно перекатывая твёрдую горошину соска между подушечками, чувствительно сжимая и чуть оттягивая. – Когда тебя нормально трахали в последний раз, а, Госпожа? – его зубы сжали мочку её уха, и Таня не удержала тихого возгласа, ослеплённая ощущениями.
Это было… унизительно и одновременно жарко, возбуждающе. Чувствовать, как к попке прижимается твёрдый член и понимать, что всего через несколько минут он окажется внутри, начнёт двигаться… А Самсонов продолжал размеренно двигать пальцами между её ног, раздвигая складочки, то и дело задевая клитор и посылая волны удовольствия по всему телу. Таня чувствовала, какая уже мокрая, и трусики причиняли ощутимое неудобство. Хотелось стянуть их, выгнуться сильнее, подставляясь под ласку, выпрашивать продолжение…
– Попроси, Танечка, – потребовал Самсонов, мучительно медленно гладя скользкие лепестки, но теперь избегая прикасаться к самой сердцевинке. – Ты ведь хочешь, пра-авда?
Его ладонь последний раз погладила грудь, и он убрал руку, а через мгновение Мельина услышала тихое вжиканье молнии на штанах.
Глава 2
Таня дышала глубоко и часто, пальцы Самсонова между ног не давали собрать разбегающиеся обрывки мыслей. Она с трудом понимала, что ей говорил Евгений, все желания сосредоточились сейчас в одном месте, жарко вспыхивавшем от каждого нежного прикосновения. И ах, как же хотелось, чтобы он дотронулся наконец до набухшего, горевшего огнём бугорка! Забывшись, Таня заёрзала, облизнув пересохшие губы, пытаясь поймать ускользающую ласку, смутно расслышала тихое шуршание фольги… И тут же получила звучный шлепок по ягодице, задохнувшись от неожиданности. Самсонов одним движением спустил с неё трусики, и резинка больно врезалась в кожу, однако это лишь добавляло пикантности в бушующий в крови коктейль.
– Я хоту услышать тебя, что ты хочешь, Танюш? – и в следующий момент она ощутила, как между широко расставленных ног – и когда это сделала? – скользнул твёрдый, горячий член.
Мельина даже не заметила, в какой момент уже практически легла на стол, прогнувшись в пояснице и приглашающе выставив попку, полностью погрузившись в жаркое удовольствие, отравленным ядом растёкшееся по венам. О случившемся подумает потом… позже… когда мозги проясняться от болезненного, острого вожделения, превратившего тело в один оголённый нерв. Теперь к пальцам присоединился и член Самсонова, медленно скользивший по откровенно мокрой промежности, слегка надавливая на упругий вход, лишь дразня. Она всхлипнула, зажмурившись до разноцветных кругов, сглотнула и хрипло выдавила из себя:
– Трахни меня… Пожалуйста…
Ненавидеть Самсонова и сгорать от стыда за своё поведение она будет потом, позже. Что позволила поиметь себя вот так, распластанной на столе, выпрашивая и раздвигая ноги, как последняя шлюха. Потом… всё потом. Сейчас от чувственного голода подводило живот и сладкой судорогой скручивало внутренности, мышцы сжимались от желания ощутить в себе наконец твёрдый ствол. Самсонов шумно выдохнул, его пальцы нежно развели мягкие лепестки, и Татьяна задрожала от нетерпеливого предвкушения, приподнялась на носочки, выгнувшись сильнее и бесстыдно раскрываясь перед любовником.
– Хорош-шо-о, – протянул Самсонов, она ощутила, как гладкая головка с лёгким нажимом провела прямо по самой середине влажного лона, надавив на скользкий бугорок.
Таня не сдержала короткого возгласа от яркой вспышки наслаждения, бёдра сами подались назад, желая продлить его. Ещё один чувствительный шлепок, тихий смех Евгения, и его член упёрся в упругий вход, не торопясь продолжать. Она чуть не взвыла, задыхаясь от фейерверка эмоций, и следующие слова вырвались уже сами: