Ночь давно перевалила за свою магическую половину, а Габриэлла так и не смогла сомкнуть глаз. Последние несколько дней превратились в сущий кошмар, а назойливые, настырные мысли не давали покоя даже во сне. Тогда она отбрасывала всякие попытки уснуть и снова прокручивала в голове недавние события. Она никак не могла понять, что ее так смущает и что, возможно, она упустила? Какая-то тонкая ниточка постоянно ускользала от нее, оставаясь невидимой, но не оставляя в покое.

Габриэлла вспомнила, как сумрачным дождливым утром торопилась в магазин Митчелла. Ей хотелось поскорее закончить с фотографиями и посвятить весь оставшийся воскресный день расшифровке записей. А что сейчас? Сейчас она не в силах даже просто прослушать запись. В профессии приходилось сталкиваться с разного рода преступлениями, но освещать смерть незнакомого человека – это одно, а смерть человека, которого ты знала, пускай и весьма короткое время – это другое.

На следующее утро после беседы с мистером Митчеллом Габриэлла, как и было условлено, пришла в антикварную лавку. Не обнаружив никаких следов присутствия хозяина, направилась в его кабинет. Самюэль лежал головой на первой ступеньке, с неестественно вывернутой шеей и посеревшим лицом. Проверять пульс было бессмысленно, но Габриэлла все же наклонилась к нему и, окончательно убедившись, что мистер Митчелл мертв, вызвала полицию.

А следом понеслись бесконечные допросы. В эти дни Габриэлла чувствовала себя попугаем, который без конца повторяет одно и то же. У нее конфисковали диктофон и сделанные записи, но сегодня вызвали в участок и вернули все вещи. Вердикт был вынесен: несчастный случай. Самюэль Митчелл страдал тяжелой формой астмы, и, вероятно, его одолел очередной приступ, когда он спускался по лестнице. Такова была официальная версия произошедшего. Джорджи Клинт – судмедэксперт, занимавшийся этим делом, а по совместительству бойфренд одной хорошей знакомой – позволил одним глазком взглянуть на заключение патологоанатома. Вскрытие показало сильное воспаление и закупорку нижних дыхательных путей, значит, все верно, и это действительно трагическая случайность.

– Был человек и нет человека… – задумчиво прошептала Габриэлла. Она крепче обхватила большую кружку с кофе и сделала небольшой глоток.

Взглянув в последний раз на тоскливый пейзаж за окном, отошла к дивану и, забравшись на него с ногами, посмотрела на светящийся монитор ноутбука. Красивый светловолосый мужчина смотрел на нее с той стороны экрана. Он улыбался одними уголками губ, но до глаз эта улыбка не дошла: они оставались холодными и отчужденными. Захария Денвер. Именно это имя было выбито на гладкой дорогой визитке, зажатой в руке покойного Самюэля Митчелла.

Когда Габриэлла опустилась проверить пульс, то увидела белый уголок, выглядывавший из крепко сжатой мужской руки. Она знала, что нельзя, что это улика, но все-таки развела успевшие окоченеть пальцы. Имя сразу же бросилось ей в глаза. Когда она искала людей, способных помочь с написанием книги, оно не раз всплывало в сети, но встретиться или как-то связаться с мистером Денвером не представлялось возможным. Ни минуты не сомневаясь, она быстро достала телефон и сделала снимок визитки. И благодаря этому у Габриэллы был сейчас его личный телефон и электронная почта, но звонить ему она не торопилась.

Все свое свободное время она только и делала, что разглядывала его фотографии, искала информацию, старалась узнать как можно больше. Но все эти попытки оставались бесплодными, разбиваясь о жесткую цензуру, которой, вне сомнения, подвергались все статьи о таинственном англичанине. У нее даже заломило зубы от досады! Вся имеющаяся в свободном доступе информация были весьма обобщенной и гладко вылизанной. Такой очень приятной, обтекаемой формы, но абсолютно пустой: без острых углов и резких поворотов. Вот и сейчас Габриэлла снова смотрела в холодные голубые глаза в несбыточной надежде проникнуть глубже, под кожу, заглянуть в самую суть этого мужчины.