– Что он тебе на это ответил? – поинтересовалась Лиза.

– Что не стоит рубить сук, на котором сидишь. Ну, я его по такому случаю и спросил, кого, дескать, имеете в виду? Меня или мою сестру?

– Гриня! – покачала головой Лиза. Я же просила, не лезьте в это говно. Ну, ладно я, мне деваться некуда, но вам-то зачем?

– Затем, что Бог есть, и он любовь! – осклабился единоутробный изверг.

– Гриня, – искренне ужаснулась Лиза, – а ты уверен, что пил вчера только водку?

Из дальнейшего разговора выяснилось, что, во-первых, с восьми утра и до сего момента телефониравали в дом Корзухина все кому не лень, начиная с кабинет-секретаря Черемисова и заканчивая родной Лизиной бабкой, нежданно-негаданно вспомнившей о своей героической внучке именно сегодня в девятом часу утра. Впрочем, Елена Константиновна юлить не стала. Прямо сказала, что имеет передать Елизавете «послание чрезвычайной важности» от самого Василия Андреевича и что «воротить нос от таких предложений» негоже, не говоря уже о том, что свою выгоду в любом деле следует блюсти.

– Она хоть объяснила, о чем идет речь? – спросила заинтригованная Лиза.

– Старуху не знаешь? – удивленно поднял брови Григорий. – Ее хлебом не корми, дай только поинтриговать!

Итак, во-первых, были звонки по телефону. Хорошо хоть не во входную дверь. Хотя и до этого, по-видимому, дойдет, потому что, во-вторых, на Смолянке столпотворение вавилонское, в котором смешались репортеры и фотографы, жандармский и полицейский патрули, «любопытные варвары», а теперь до кучи и господа добровольцы.

– Какие добровольцы? – не поняла Лиза.

– Обычные, – пожал плечами Григорий. – Сиречь волонтеры. Оказывается, у нас в Себерии не забыли, кто к нам на войну помогать приезжал. Теперь, соответственно, «от нашего стола вашему».

– И много их? – полюбопытствовала Лиза, совершенно не представлявшая себе масштабов этого поветрия.

– Трудно сказать, но вот Фима Богров сейчас звонил, говорит, только из одного нашего полка семеро резервистов в Техас собрались.

Он кто, этот Богров?

– Военно-учетная специальность – командир роты усиления.

– Поручик, штабс-капитан?

– Капитан.

– Безумие какое-то, – покачала головой Лиза. Ей все еще не верилось, что все это происходит с ней и на самом деле.

– Боюсь, это только начало… – хмыкнул Григорий.

– Тогда излагай, не томи! – хмуро буркнула Лиза, доливая себе в чашку кофе. – Что там у тебя в-третьих?

– В-третьих, как я понимаю, наступил Армагеддон! – пожал плечами полковник Берг. – Мне, кстати, можешь тоже подлить!

– В каком смысле Армагеддон? – Лиза подхватила кофейник и, развернувшись, наполнила чашку еще и единоутробному.

– В прямом.

– Слушай, Гриня, – возмутилась Лиза, – перестань интриговать! Мне что теперь, из тебя это «третье» клещами выдирать придется?

– Остынь, Лиза! – осклабился Живоглот, прозванный так в детстве за съеденную без перца и соли живую на тот момент лягушку. – Пруссаки передали в девять часов утра, что их специальный корреспондент в Питтсбурге еще вчера выяснил: командовать авиаматкой «Рио-Гранде» будет какая-то женщина и как бы даже иностранка. Ну, они не дураки, там, в Берлине, сопоставили эту информацию с тем, что передает Рейтерс, сложили два плюс два и с первой попытки догадались, кто бы это мог быть. Так открытым текстом и сказали, а у нас, стало быть, услышали. В общем, в десятичасовых новостях передали, что выступление Василия Андреевича в Городской управе перенесено с сегодняшнего полдня на завтрашний вечер. Каково?

– Лиза? – Мария смотрела вопросительно, словно сомневалась, стоит ли вообще начинать разговор, и, если – да, то сейчас или все-таки попозже, когда адмирал Браге вернется из своего «далека».