Местная больница тоже казалась странной: белые стены, еще и невероятно толстые, как бывает в очень старых зданиях. Одежда у персонала тоже непонятная. Иногда в коридоре попадались другие медсестры, и все они носили длинные юбки в пол, а поверх них – белые платья и платки. Как будто меня в сериал о царской России занесло или тематический парк.

Через несколько минут Стеша завезла каталку в палату, отстегнула ремни, которыми были пристегнуты мои руки и ноги, затем помогла перебраться на кровать и натянуть длинную больничную рубаху. Тело слушалось плохо, тряслось от слабости и отчаянно болело во всех точках разом. Стоило сесть, как у меня закружилась голова, а желудок скрутило спазмами.

– Как вы, Софья? – участливо спросила Стеша и подала мне стакан воды.

– Терпимо, но симптомы беспокоят, МРТ бы сделать…

– Фарузское что-то? Или из Норнга? Мы тут по старинке лечим: хирургией, терапией да эликсирами магическими.

От удивления я аж закашлялась, затем перевела взгляд на свою руку и чуть не вскрикнула. Кисть была не моя. Тонкая, с молодой фарфоровой кожей и голубоватыми венками под ней. Тогда же сообразила глянуть на ноги, скрытые под рубахой. До прежней меня они не дотягивали, это точно. Да и торчащие из-под подола аккуратные пальчики были не мои. Хуже то, что на двух крайних пальцах левой ноги ногтей не было, их будто сорвали и еще не залечили раны.

– Стеша, а нет ли у вас зеркала?

– Конечно, Софья, – улыбнулась она и шустро удалилась.

Я прижала ладонь к отчаянно стучавшему сердцу и глубоко вздохнула. В голове не укладывается все происходящее! Решила, значит, помочь котеночку! Не полезла бы под этот мост с сумками наперевес, уже была бы дома, готовила ужин. А теперь?

Борясь с тошнотой и головокружением, я все-таки встала и добрела до окна. За ним мела настоящая метель, но и через нее виднелись шпили старинных зданий и толстые стены местного кремля. Ночную мглу разгоняли редкие светильники, отдаленно похожие на наши фонари, а по дороге проехал громыхающий трамвай. Автомобилей, как и экипажей видно не было, но и время позднее, так что не показатель.

Пока я разглядывала незнакомую мне улицу, Стеша успела вернуться

– Вот, у Любушки взяла, из педиатрического! – улыбнулась она бесхитростно и протянула старомодное зеркало с ручкой.

Его поверхность была мутноватой и кое-где покрылась пятнами, но я все равно смогла разглядеть совершенно чужое лицо. Мне здешней оказалось не больше двадцати, черты милые: большеглазая, с аккуратными губами и небольшим прямым носом. Светлые пряди вылезали из-под белой больничной косынки. Я стащила ее и подивилась тяжелой копне, точно свисавшей ниже талии.

– Гребень завтра принесу, – продолжила Стеша, – сегодня Илья Андреевич приказал вам отдыхать и набираться сил. А завтра поутру в душевую сходим, промоем волосы, тогда и прочешем. Такая красавица будете! А там и родственники подтянутся.

Я неопределенно угукнула. Уложить бы произошедшее в голове и свыкнуться, какие уж тут родственники? Да и были ли они? Вдруг это тело само собой сотворилось… Я потрясла головой, затем вернула Стеше зеркало и еще раз внимательнее оглядела руки. На правом указательном пальце едва заметный шрам, похожий на предплечье, чуть выше. С ногтями опять же проблемы. Тело творилось, творилось, да не вытворилось?

Но если я заняла чужое, где же его хозяйка? И ее родня?

– Принести настойки сонной? – участливо спросила Стеша.

Отказываться я не стала, все надеялась, что выпью, улягусь под одеяло, а проснусь уже у себя дома, на худой конец – в центральной районной. И никогда больше не буду думать, что она хуже пяти других городских! Педиатрическое отделение у них, конечно, запущено, но… Нет, никаких мыслей.