Интерлюдия[21]

Военно-морской парад, приуроченный к «золотому юбилею»[22] коронации королевы Виктории, был пышен, как никогда. На портстмутском рейде в виду Спитхеда собралось более полутора сотен боевых кораблей. Отблескивающие свежей краской и расцвеченные флагами корабли выстроились в пять колонн, протянувшихся не менее чем на пять миль каждая. Зримое и наглядное воплощение британской мощи. Вот он, стержень, скрепляющий империю, и нет пока в мире никого, способного бросить ей вызов.

Двадцать броненосцев, сорок крейсеров, мониторы, шлюпы, миноносцы выстроились, приветствуя ее величество. Ровно в два часа пополудни королевская яхта «Виктория и Альберт» отошла от причала и пошла курсом параллельно выстроенным кораблям. Наследник престола принц Уэльский в мундире адмирала флота представлял на параде свою сиятельную мать. Вслед за королевской яхтой потянулись суда, на которых разместились высшие сливки империи: лорды Адмиралтейства, премьеры колониальных правительств, члены палаты лордов и палаты общин. Под громы орудийных салютов и литавры корабельных оркестров флотилия избранных проходила мимо строя боевых кораблей.

Сама королева Виктория наблюдала за действом в подзорную трубу из окна своего замка на острове Уайт. По правую руку от нее с достоинством стоял невысокий худой мужчина, роскошные рыжие усы ярким пятном выделялись на его болезненно бледном лице.

Это был день его триумфа, и он мог позволить себе снисходительно взирать на происходящие торжества, принимая приветственные салюты и на свой счет. В его руках была сосредоточена власть над всей мощью империи, он долго к этому шел и наконец достиг. Его звали Рэндольф Спенсер Черчилль[23]. Его путь был сложен и извилист, за временными взлетами следовали падения, но сейчас он стоял на долгожданной вершине, и никто, взглянув на него, не смог бы сказать, что всего полгода назад он был близок к отчаянию.

Черная пучина безвестия, вторая скамейка запасных, на которой он должен был закончить свои дни, была нестерпима и недопустима для него, привыкшего быть в центре внимания. Про него можно было смело сказать, что он не любит ходить на свадьбы и похороны, так как в первом случае он не может быть невестой, а в другом покойником. Но тогда обстоятельства сложились так, что в январе ему пришлось пойти на крайне рискованный шаг, выступить против политики кабинета Солсбери. Поставив на карту все, Рэндольф проиграл. Премьер-министр не поддался на шантаж и принял его отставку, а ведь в качестве лидера палаты общин и канцлера казначейства Черчилль контролировал все текущие дела и держал на крючке все министерства и ведомства. Он рассчитывал, что Солсбери будет вынужден принять все его условия или кабинет консерваторов рухнет. Не получилось. Солсбери упрямо гнул свою линию, все попытки вернуться в правительство кончились неудачей. Карьера была для Рэндольфа и для его семьи жизнеопределяющей константой. Были моменты, когда на Черчилля накатывались пессимизм и неверие в собственные силы, но он не сдался, и фортуна повернулась к нему лицом.

Внутренние дела, по признанию Солсбери, были источником постоянного раздражения, а внешняя политика глотком чистого воздуха. Вот в дипломатию упрямый маркиз и заигрался. Постоянные колониальные конфликты с Францией вызывали крайнее недовольство в империи. Более того, французы стремительно наращивали свои военно-морские силы и через несколько лет смогли бы бросить вызов флоту ее величества.

Закулисно и очень осторожно Солсбери нагнетал напряженность в отношениях между Францией и Германией. Если бы немцы заново промаршировали по Елисейским Полям, опасность была бы нейтрализована. Бисмарк был не прочь разделаться с французами, но позиция России оставалась неясной. Оставлять дело на самотек было нельзя, русский император здоров как бык, а наследник, испытывающий к немцам самые дружеские чувства, придет к власти не скоро.