Как выяснилось чуть позже, войну в Новосибирске всё же начали уже знакомые нам Отречённые Клинки под руководством Змушко Андрея Геннадьевича. Он так и не смирился с разворовыванием своего хранилища и отчаянно искал виновных, а найдя косвенные доказательства причастности к этому двух отрядов, атаковал один из них. Те ответили жёстко и тут же подтянули союзников. Затем также поступили и отречённые. Началась заварушка. Как в этой замкнутой схеме появилось ещё два отряда, один из которых находился под контролем боярского рода, а также наша лига охотников, я не знаю, однако подозреваю, что рейдерские захваты во время городских беспорядков, произошли не случайно. А раз так, то становится понятным как гнев императора, так и десант в Новосибирск нового руководства и множества инспекций. Ну и то, почему силовики так отчаянно вцепились в предложение Михалыча и уже два дня орут друг на друга и наших представителей, проводя тренировки того самого дня и прорабатывая все действия по нескольку раз.

Дошло до того, что виденные мной профессионалы сумели как-то документально обосновать, почему мы оставили пленных в застенках лиги, а не перевезли в одну из тюрем города. Более того, они даже разработали документацию пункта временного содержания, где была не только «Книга проверки», но и «Книга записи больных», и другие обязательные в таких местах документы. Опись камер и имущества дежурного и то составили. В общем развернулись серьёзно.

Я же в очередной раз порадовался, что не являюсь офисным клерком и не вынужден разбираться во множестве подобных мелочей и прочей казуистике, после чего продолжил усиленные тренировки со свободными от дежурств и службы егерями. Мы посчитали, что лучше занять их нормальным делом, а не предоставлять свободное время, которое так приятно скрасить бутылочкой чего-то горячительного.

Из нового ритма повседневных дел меня выбил звонок деда Павла, который взволнованным голосом спрашивал, что происходит у нас в Новосибирске.

После моих обтекаемых ответов, которые старший родственник правильно считал, он посетовал на то, что железнодорожные перевозки пассажиров временно приостановлены – дабы устранить возможность для одних несознательных элементов прибыть в готовый вернуться к бойне город, а для других – покинуть место преступления. Кроме того, старик огорошил меня новостью, что если бы не этот факт, то ко мне в гости наведались бы не только все родственники, включая старшую сестру, но и графиня Хладова с внучкой, которые пожелали со мной познакомиться.

Покорив деда за утаивание важной информации от любимого внука, который мог оказаться не готов к встрече столь высоких гостей, я выразил сомнение в необходимости прибытия такой представительной делегации, в том числе всей семьи Ладовых, в наш негостеприимный город. На что дед Павел отделался туманной фразой, что, мол, это всё неспроста и у графини есть на этот приезд определённые планы.

Я не был уверен, что правильно разгадал туманный намёк старика, однако попросил его всё же предупредить, когда откроется сообщение с Новосибирском, и они отправятся на смотрины. То, что это именно они, я не сомневался. Я, конечно, не невеста, а жених, но по замыслам хитромудрых стариков в скором времени должен буду войти в род Хладовых как обладатель меньшего статуса. А раз так, значит, эта поездка именно что смотрины. Ведь зачем в ином случае им вообще брать с собой абсолютно всех моих родственников?

От анализа ситуации и понимания, что не слишком-то и хочется обременять себя женой, меня отвлекли члены инспекции, которые с опытом бойцовских псов вцепились в наш совместный с силовиками проект, пытаясь представить всё дело так, словно никакой группы до штурма отряда не было и вся проделанная работа не более чем фикция. Однако опасающиеся за свои места высшие чины с таким положением дел были не согласны и дали жёсткий отпор, к тому же те чемоданы макулатуры, которые удалось создать совместными усилиями трёх сторон, оказались весьма весомым аргументом. Допрос егерей отряда тоже ничего не дал. Они все знали, что говорить, а те, кто был не в курсе происходящего, вовремя припоминали, что на осадном положении мы были достаточно долго и действовали так, словно знали о предстоящем штурме.