Спустя ещё десяток минут вертолёт приземлился на территории какого-то заброшенного хутора в паре километров от города. Я вырубил пилота и рванул к старому дому, возле которого расположился потрёпанный внедорожник.

Пару мгновений, и дверь слетает с петель, сбивая тучного охранника с кофе в руках.

– Где девочки?! – схватив его за горло, спрашиваю я и давлю тенью «вуали страха».

Мужик смотрит на меня с ужасом и трясущейся рукой показывает в сторону одной из комнат.

В этот момент оттуда появляется второй охранник и начинает навскидку стрелять из автомата.

Прикрывшись телом тучного от пуль, я отправил его в полёт с помощью «тарана силы» и, приблизившись, ударил второго ногой в голову. Перестарался. Шея сломалась с неприятным хрустом. Пришлось надеяться, что девочки обнаружатся именно здесь и их ещё не успели никуда перевести.

Повезло. Стоило мне открыть указанную дверь, как на меня со страхом и слезами уставились две пары заплаканных глаз.

– Так, девочки! – обратился я к ним. – Нестоит плакать. Меня прислал за вами дедушка Ваня. Он узнал, что случилось плохое, и попросил наказать негодяев. Как смотрите на то, чтобы сейчас отправиться прямо к нему?

Девочки недоверчиво уставились на меня, а затем старшая, опустив глаза, спросила:

– А вы не врёте?!

– Я, вообще-то, егерь! А егеря не врут! – гордым тоном сказал я и, подойдя к девчонкам, поднял их на руки. Было видно, что они очень хотят мне поверить, но от волнения и страха не знают, что делать.

– А теперь давайте поиграем в игру «закрой глазки». Я не хочу, чтобы вы видели тот беспорядок, который я тут устроил.

Дождавшись, когда девочки закроют глаза ладошками, я вышел из комнаты, посадил внучек Михалыча в салон внедорожника и с чужого телефона позвонил на номер дежурного лиги. Нужно было предупредить Михалыча, что с девочками всё в порядке. Иначе он мог вполне сделать что-то неправильное.

Я успел.

По словам дежурного, во время моего звонка Михалыч находился в кабинете, из которого исходила такая жажда смерти, что живущие поблизости ветераны схватились за оружие и были готовы к бою, а к главе лиги некоторое время никто не желал заходить. Благо, отправленный мной егерь уже понимал причину метаморфозы, случившейся с командиром, поэтому решительно постучал, вошёл внутрь и обрадовал его новостями. А спустя несколько минут уже я разговаривал с Бекишевым, пытаясь донести до него мысль, что с девочками всё хорошо и они в безопасности. В общем говорил лишь я, а он молча плакал и постоянно вздыхал. Мне даже не по себе стало от тех эмоций, которые он сейчас переживал.

«Странно, – пронеслось в голове, – в прошлом мире я всегда гордился своей низкой эмоциональной чувствительностью. Тем, что мог держать себя в руках даже в самых сложных ситуациях. Сейчас же где-то глубоко во мне тлеют огоньки непривычных и незнакомых эмоций. Теперь я не только понимаю, что сделал всё правильно, когда бросился спасать близких своего друга и соратника, но и ощущаю сердцем. Словно у меня появилась новая функция, которой раньше не было. Может быть, поэтому за время в этом мире я столь сильно изменился и стал изменённой копией себя прежнего? И это не магия столь существенно повлияла на мой характер, а новое тело?»

Пообещав себе хорошенько подумать над этой темой потом, я передал телефон заплаканным девочкам, и с удовлетворением услышал, что Михалыч, наконец, взял себя в руки. Спустя несколько часов, когда мы добрались до территории базы, минуя все многочисленные кордоны, Бекишев обнял своих внучек и долго не мог отпустить. А когда справился с бушующими в душе эмоциями, то поднял на меня решительный взгляд и произнёс: