– Мишель! Мишель! Уже почти полпятого.

В свете фонаря она взглянула на золотые часы, приколотые к блузке.

– О Господи! – Майкл, еще не вполне проснувшийся, начал торопливо одеваться. – Я пропущу утренний патруль!

– Нет, если отправишься немедленно.

– Но я не могу тебя оставить.

– Не спорь! Иди, Мишель! Иди быстрей.

Всю дорогу Сантэн бежала, оскальзываясь на грязной тропе, но полная решимости быть на холме, когда пролетит эскадрилья, и помахать летчикам.

У конюшни она остановилась, отдуваясь, держась за грудь в попытках отдышаться. Шато в предрассветной темноте походил на спящего зверя, и Сантэн испытала облегчение.

Она медленно прошла по двору, давая себе время успокоиться, и внимательно прислушалась у дверей, прежде чем зайти в кухню. Стащив грязную обувь, сунула ее под печь, на место для просушки, и поднялась по лестнице, стараясь держаться поближе к стене, чтобы под босой ногой не скрипнула половица.

Ее вновь обдало волной облегчения – Сантэн раскрыла дверь своей комнатки, вошла и неслышно закрыла ее за собой. Обернулась к постели и удивленно застыла: вспыхнула спичка, занялся фитиль, и комнату озарил желтый свет.

На ее кровати, накинув на плечи шаль, сидела Анна, которая зажгла фонарь. Ее красное лицо под кружевным ночным чепцом было неподвижно и грозно.

– Анна, – прошептала Сантэн. – Я все могу объяснить. Ты не сказала папе?

Тут скрипнул стул у окна, и Сантэн, повернувшись, увидела, что там сидит отец и зловеще смотрит на нее единственным глазом.

Она никогда не видела на его лице такого выражения.

Первой заговорила Анна.

– Моя малютка по ночам, как шлюха, бегает за солдатами.

– Он не солдат! – возразила Сантэн. – Он летчик.

– Разврат, – сказал граф. – Девушка из рода де Тири ведет себя как продажная девка.

– Папа, я выхожу за Мишеля. Мы все равно что женаты.

– До вечера субботы ты не замужем.

Граф встал. Под его единственным глазом темнел синяк – след бессонницы, волосы на голове стояли торчком.

– До субботы, – грозно прорычал он, – ты не выйдешь из этой комнаты, дитя. Только за час до начала церемонии.

– Но, папа, мне надо на холм…

– Анна, забери у нее ключ. Поручаю ее тебе. Чтоб из дома ни ногой.

Сантэн стояла посреди комнаты, озираясь, словно в поисках выхода, но Анна встала, сильной мозолистой рукой взяла ее за руку и отвела в кровать.

Пилоты эскадрильи группами по три-четыре человека стояли под деревьями на краю сада, негромко разговаривали и курили последние сигареты перед вылетом, когда по тротуару подбежал Майкл, на ходу застегивая шинель и натягивая перчатки. Предполетный инструктаж он пропустил.

Эндрю кивнул ему, ничего не сказав об опоздании и не объявив об этом молодым пилотам, а Майкл не извинился. Оба остро сознавали, что их сегодня ждет. Эндрю открыл фляжку и выпил, не предложив Майклу: сознательно.

– Взлет через пять минут. – Эндрю взглянул на небо. – Кажется, подходящий день, чтобы умереть.

Так он обычно говорил о хорошей погоде, но сегодня эти слова резанули Майкла.

– В субботу я женюсь, – сказал он, как будто эти обстоятельства были взаимосвязаны. Эндрю, не донеся фляжку до губ, посмотрел на него.

– Маленькая француженка из шато? – спросил он, и Майкл кивнул.

– Сантэн. Сантэн де Тири.

– Ах ты хитрый пес! – Эндрю заулыбался, забыв о своем недовольстве. – Так вот где ты был! Что ж, даю тебе свое благословение, мой мальчик. – И он «благословил» фляжкой Майкла. – Пью за вашу долгую и счастливую совместную жизнь.

Он передал фляжку Майклу, но тот помедлил перед тем, как выпить.

– Ты окажешь мне честь, если согласишься быть моим шафером.