– Bonsoir, monsieur. – Она сидела на груде тюков соломы, подобрав под себя ноги, и сверху вниз озорно улыбалась ему. – Какая неожиданность – встретить вас здесь.

Он забрался наверх и обнял ее.

– Ты рано.

– Папа рано лег спать… – Больше ей ничего не удалось сказать, потому что он накрыл ее рот своим. – Я… Я видела новые самолеты, – задыхаясь, сказала она, когда они оторвались друг от друга, – но не знала, который из них твой. Они все одинаковые. Меня тревожит, что я не могу узнать, какой твой.

– Завтра мой снова будет желтым. Мак перекрашивает его для меня.

– Нужно договориться о сигналах, – сказала она, отбирая у него одеяла и устраивая гнездо на тюках соломы.

– Если я подниму руку над головой, вот так, это будет означать, что вечером мы встречаемся в амбаре, – предложил он.

– Этот сигнал я буду высматривать особенно старательно. – Сантэн улыбнулась ему и похлопала по одеялу. – Иди сюда, – приказала она, и голос ее звучал хриплым мурлыканьем.

Много времени спустя, когда она лежала головой на его обнаженной груди и слушала, как бьется сердце, он пошевелился и прошептал:

– Так не пойдет, Сантэн! Ты не сможешь поехать со мной в Африку.

Она быстро села и посмотрела на него, сурово поджав губы. Глаза потемнели и опасно блеснули.

– Я вот о чем: что скажут люди? Подумай о моей репутации: я путешествую с женщиной, которая мне не жена.

Она продолжала смотреть на него, но ее рот смягчился, появилась улыбка.

– Но ведь должно быть решение. – Он сделал вид, что задумался. – Вот оно! Нашел! – Он щелкнул пальцами. – Ты выйдешь за меня замуж!

Она снова прижалась щекой к его груди.

– Только чтобы спасти твою репутацию, – прошептала она.

– Но ты еще не сказала «да».

– О да. Да! Тысячу раз да. – В характерной манере следующий ее вопрос оказался прагматическим: – Когда, Майкл?

– Скоро. Как только будет возможно. С твоей семьей я встречался, а завтра ты встретишься с моей.

– С твоей семьей? – Она отодвинулась от него на расстояние вытянутой руки. – Но твоя семья в Африке.

– Не вся, – заверил он. – Большая ее часть здесь. Говоря «большая часть», я не имею в виду число. Я говорю о самом важном члене моей семьи.

– Не понимаю.

– Поймешь, ma chйrie[31], поймешь, – заверил он ее.

Майкл объяснил Эндрю, что он задумал.

– Если тебя поймают, я заявлю, что ничего не знал о твоем гнусном плане. Более того, я с удовольствием буду присутствовать на трибунале и лично стану командовать расстрельным взводом, – предупредил Эндрю.

Майкл заметил подходящую площадку на краю Северного поля, с дальней от базы эскадрильи стороны поместья де Тири. Ему пришлось провести ярко-желтую машину за шеренгой дубов, охранявших это поле; затем, миновав семифутовую каменную стену, он выключил газ и мягко посадил самолет. Быстро развернулся и, не выключая двигателя, выбрался из кабины.

Сантэн бежала к нему от края стены, где пряталась. Он видел, что она выполнила его указания и тепло оделась: меховые сапоги под желтой шерстяной юбкой и желтый шелковый шарф на шее. Капюшон великолепной лисьей шубки на бегу упал на спину.

На ремне через плечо она несла кожаную сумку.

Майкл спрыгнул и подхватил Сантэн на руки.

– Смотри! Я надела желтое, твой любимый цвет!

– Умница. – Он подсадил ее. – Вот, держи. – Он вытащил из кармана взятый взаймы летный шлем и показал, как его надевать поверх густых кудрей и застегивать под подбородком.

– Я выгляжу благородно и романтично? – спросила она, позируя.

– Ты выглядишь замечательно!

Он не солгал. Щеки Сантэн румянились от возбуждения, глаза сверкали.