- Не отводи взгляд, - командует тихо и дотрагивается пальцами в смазке до моих половых губ.

Прохладно, скользко, запретно. Меня судорогой насквозь прошивает. И я так и смотрю в его чёрные глаза в этот момент, видя как зрачки Тимура постепенно полностью поглощают радужку. Пальцы ныряют в меня...Сначала указательный, выбивая тихий вдох, потом вместе с ним средний. Ощупывают, гладят, двигаются, раздражая нежные стенки. Словно огонь лениво высекают, и между ног и правда против моей воли разливается вязкое, томное тепло. И оно становится горячей, горячей...

Особенно, когда указательный палец мужской руки перемещается на наливающийся кровью клитор, в лоне вместо него к среднему присоединяется безымянный, а большой вместе с основанием ладони давит на лобок, словно даёт ещё одну точку опоры и одновременно не позволяя отстраниться. Моё дыхание учащается, рвётся, начинает толчками выходить. Меня качает. Мне горячо. И то, что мы так и смотрим в глаза друг другу, лишь усиливает этот беспомощный нарастающий жар.

Моей собственной смазки уже давно больше, чем искусственной. Хлюпающие пошлые звуки сопровождают каждое ритмичное движение пальцев внутри. Клитор требовательно ноет под постоянной умелой лаской, набухая. Ноги подкашиваются, совсем не держат, и мне с хриплым стоном приходится облокотиться одной рукой на спинку кресла за головой Тимура, чтобы не упасть. В его глазах в этот момент мелькает снисходительное понимание, уголок губ дёргается в неуловимой улыбке. Он делает ещё глоток из своего бокала и ускоряет темп - будто продолжает успешно идущий эксперимент. У меня веки тяжелеют, закрываются, начинаю тихо жалобно постанывать на каждом вдохе. Тело горит, копя напряжение в набухшем терзаемом лоне.

- Арина, в глаза, - глухо, отрывисто, требовательно.

Слушаюсь, с трудом размыкая веки и фокусируясь на нём. Краем сознания отмечаю, что он тоже сильно возбуждён. Крылья носа раздуваются, дрожа, взгляд совершенно пьяный, губы приоткрыты, и запах разгорячённого тела - тяжёлый, солоноватый, пряный - стал гораздо сильней. И его очевидное желание только ещё быстрее толкает меня к собственной пропасти.

- О, Боже, я...Я...Я... - бормочу беззвучно, едва шевеля губами и ловя предоргазменные спазмы, - Я...

Глубокий толчок его пальцев во мне, сладкое давление на клитор, и меня скручивает мелкими судорогами. Чувствую, как жадно сжимаю его фаланги внутри, будто не желая отпускать. Как головокружительные волны расслабления катаются по всему телу.

И одновременно стыдом и смущением накрывает до желания на месте сгореть. Слёзы выступают в уголках глаз и от того, как плохо, и от того, как хорошо.

Я поверить не могу, что так остро кончаю от механической стимуляции одной рукой совершенно незнакомого мне мужчины, который даже не удосужился раздеться. Это унизительно и одновременно заводит до предела - стоит представить, как мы выглядим со стороны.

Тимур хищно скалится, облизывает губы и перестаёт двигать пальцами внутри меня - просто ловит, как я его судорожно то обхватываю, то отпускаю мышцами лона. Но продолжает мягко гладить пульсирующий клитор указательным пальцем, продлевая оргазм. Так и смотрит на меня в упор, считывая эмоции, разве что веки будто потяжелели, делая взгляд чувственно - ленивым.

Через секунд десять достаточно прихожу в себя, чтобы, шумно выдохнув, медленно отстраниться и слезть с его руки. Ставлю ногу с кресла обратно на пол. Крупно колотит и в то же время лужицей по ковру растечься хочется. Тело - кисель, а в голове пожар. Лицо и шею заливает красными пятнами стыда.