Фомин все еще стоял у машины, когда появилась шумная толпа. В окружении парней по улице, щелкая семечки, шли девушки, а среди них Майя. Один парень рассказывал веселую историю, кто-то смеялся, кто-то просто улыбался. Заметив Родиона, балагур поздоровался с ним. Остановился на мгновение, согнулся в поясе, провел пальцами по пыльному асфальту. Майя засмеялась в голос, толпа подхватила, хохот не утихал до самого клуба.

Родион дождался, когда процессия исчезнет из вида, открыл машину, навел камеру на боковые окна с видом на ворота, видеорегистратор оставил включенным. Предчувствие вдруг шевельнулось в душе.

Уже стемнело, когда он отправился в клуб, разумеется, в интересах службы. Здание одноэтажное, типичное для сельских домов культуры – портик с фронтоном, без колонн, но в три арки. Оштукатуренный, побеленный, и площадь перед зданием вымощена плиткой, тут же сквер с освещенной аллеей. Культурно, цивильно, как и полагается для дома культуры.

Только вот молодежь почему-то не желала вести себя культурно. Родион еще только присматривался к обстановке вокруг клуба, когда из него вывалилась толпа парней. Впереди шел уже знакомый балагур – с ожесточенным выражением лица, за ним с воинственным видом следовал Стенькин, парней сопровождала группа подстрекателей и просто зевак. Не обошлось и без девчонок, они замыкали толпу, первой в арьергарде шла Майя – с важным, можно сказать, царственным видом. Похоже, парни сцепились из-за нее.

Балагур вел Стенькина к скверу, но развернулся и ударил его на половине пути до него. Тот ответил, толпа зашумела, и только Родион мог остановить начавшуюся драку. Казачий патруль не подавал признаков жизни, видимо, очень сильно отклонился от установленного маршрута.

– Так, расходимся!

Продираясь в эпицентр драки, Родион задел рослого парня с массивной головой. И тот, в свою очередь, толкнул его сзади в плечо.

– Эй!

Родион не обратил на него внимания, подскочил к Стенькину, схватил его за руку, за шею и оттолкнул в сторону.

– Я же сказал, расходимся!

Фразу он договаривал, перехватывая летящую в него руку. Балагуру все равно было с кем драться, он уже был настроен воинственно. Родион взял руку в жесткий захват, пропустил парня мимо себя, а затем, придав балагуру ускорение, отпустил его, и тот, стараясь удержать равновесие, врезался в толпу. Но действия Фомина не понравились здоровяку, который уже успел толкнуть Родиона в плечо. Парень бросился в драку одновременно со Стенькиным, который, похоже, вообще ничего не соображал.

Родион взял на прием здоровяка, им же и закрылся от напирающего Стенькина. Сначала отшвырнул от себя одного, затем другого. Вдруг появился третий, четвертый, с одним Родион справился сам, а другого схватил Гайдуков.

– Ах ты, паскуда! – крикнул он и от всей души влепил ему затрещину.

На этом драка и закончилась, толпа разбежалась как по команде «Воздух», остались только Стенькин, которого держал Федюхин, и балагур – в объятиях Гринчука. И девчонки никуда не делись, их никто не трогал, и они с интересом наблюдали за происходящим.

– Завтра в участок, – сказал Родион, ткнув пальцем в Стенькина. И на балагура глянул также требовательно: – В десять ноль-ноль!

– Да не хотели мы, темно, ничего не видно! – пробубнил Стенькин.

– В голове у тебя темно. Все, свободны!

– А может, закрыть их надо было? – спросил Федюхин уже после того, как отпустил Стенькина.

– Будем считать, что вы получили первое предупреждение, – нарочно громко сказал Родион.

– Да нет, не первое, – сурово глядя на Майю, жестко сказал Гайдуков.