Главное, я была жива. И здорова. Вне всяких сомнений, я ощущала себя сказочным персонажем и потому старалась не давать мозгу слишком задумываться. А что лучше всего отвлекает от ненужных мыслей? Конечно же, готовка!

Однако сначала я разулась, с благодарностью посмотрев на туфли, в которых проходила весь день.

– Простите, недооценила, – виновато сообщила я темно-зеленой кожаной паре. – Беру свои слова обратно: и о старомодности, и о неудобстве.

Прочная, в меру разношенная, устойчивая непромокаемая обувь – что еще требуется работающей леди… скромных требований?

А вот комнатные туфли с меховыми помпонами свидетельствовали о склонности мисс Грей к кокетству. Можно сказать, выдавали Гортензию с головой и ногами.

Стоило мне встать на паркет босиком, я почувствовала себя тем самым великаном из сказки про Джека. Сороковой… сорок первый размер ноги? Но зеркало сказало, что все прекрасно: пропорционально и… вообще, фигуристо. Правда, под комбинацией нужно носить неописуемую конструкцию из пояса и чулок. Но носят же их в моем мире… хм… романтически настроенные дамы. Значит, и я справлюсь.

Гардероб Гортензии особыми изысками не отличался и состоял из хорошо сшитых, но скучных платьев, силуэт которых, судя по моим сегодняшним наблюдениям, устарел лет пять назад. Одно из таких весь день было на мне, довольно элегантное, чуть расклешенное, с единственным украшением – сборкой на груди справа. Скучное. Подчеркивающее рост Гортензии, но не в лучшую сторону.

Странно, но в углу платяного шкафа мисс Грей притаился бордовый брючный костюм а-ля Кэтрин Хепберн. Вот что я выгуляю в офис послезавтра. Костюм выглядел странно среди платьев. Импульсивная покупка? Недавняя, неношеная, судя по тому, что лацканы и воротник пиджака еще упакованы в тонкую шуршащую бумагу.

Домашних платьев у Гортензии не имелось. Я слышала когда-то, что в мире существуют женщины, даже дома разгуливающие при параде, не признающие спортивных костюмов, халатов, футболок и вытянутых на попе лосин и – о боги! – того, что когда-то носилось в свет, но приобрело жирные пятна от соуса на особо выдающихся частях фигуры. Слышала, но не верила. И видимо, в наказание за неверие возродилась в одной из подобных леди.

Переоделась в невзрачный серый летний сарафан. Если мы с Горти когда-нибудь вернемся в свои тела, пусть она простит мне нецелевое использование ее одежды.

Завтра у меня выходной, вымученный и выстраданный. Но три свободных дня – перебор, мне самой не терпится разузнать, как все работает в офисе детектива из, можно сказать, золотой эпохи этой профессии.

Какой, кстати, тут нынче год? 1949, подсказал календарь на журнальном столике. В моей реальности в это время мир еще отходил от войны. Здесь я тоже, кажется, мельком видела продовольственные карточки в магазине миссис Рэндел.

Повторный осмотр кухни показал, что Гортензия Грей ОЧЕНЬ не любила готовить. А может, любила, но не имела возможности. С таким графиком от пухляка Билли ей явно было не кулинарных экзерсисов. Девушка ужинала в гастропабах, а на работе, вероятно, перекусывала в каком-нибудь буфете в Лоустоун-офис.

Мне повезло: я нашла сковороду и маленькую кастрюлю. В бытность свою миниатюрной Алевтиной Минаковой я обошлась бы половинкой куриного бедрышка и несколькими ломтиками картофеля. В последние месяцы, когда болезнь изуродовала тело, мне категорически нельзя было набирать вес.

Разложив покупки на кухонном столе, я надела фартук (чистый, выглаженный – сразу заметно, что им не почти пользовались) и задумалась. Разыгравшийся аппетит мисс Грей внушал некоторые опасения. С другой стороны, в моем мире я не задевала макушкой потолочный абажур. Габариты есть габариты.