После чего запер Главка на замок.

По истечении некоторого времени в спертой атмосфере тишины – срока достаточного долгого, чтобы от голода забурчало в животе, – к Главку присоединилось создание полностью эфемерное (раз уж иных дверей в комнату не наблюдалось) – настоящий джентльмен, если судить по мягким интонациям и запаху, а точнее, по полному отсутствию такового. Эта туманная фигура, сокрытая под покровом теней, так и не удосужилась принять более определенную и не столь зыбкую форму. Или размер. Возможно (особенно учитывая тот факт, что лицо и плечи Главка подверглись тщательному ощупыванию пальцами, прикосновение которых напоминало удар, с которым в тебя врезается сонная муха), сей джентльмен был незрячим.

– Я никогда не выхожу, – прошептал он. – Я постоянно здесь. Здесь остается со мной всегда, куда бы я ни направился. Имя мне – Моль. Я нанимаю и перемещаю от имени нашей Госпожи.

Он говорил очень долго – по крайней мере так казалось, – голос его был вкрадчив, глух, неясен. Он вещал о книгах, словах и их пермутациях, о великой войне, что страшнее любой жуткой битвы между воображаемыми небесами и адскими преисподними.

– Что же касается наших преисподних, они вполне реальны, – заверил он. – И Бледноликая Госпожа их все держит под контролем.

Эта Дама, объяснил он, коллекционирует Пермутаторов и Сновидцев. Для их поимки используются надлежащим образом обученные Ведуны – идеальные охотники и сборщики. Моль вручил Главку хлебную корку, пыльную и плесневелую, затем постучал ему по виску зыбким пальцем.

– Если будете служить добросовестно, вы никогда не узнаете, что такое безработица, – раздался тихий голос. Судя по всему, когда соискатель добирался до этого этапа, его право на отказ от предложения даже не предполагалось. – Мы платим не только монетами. Спешки у нас тоже нет. Разные птички, разные клетки, мистер Главк. Внимательно прислушайтесь, сударь, и я научу вас всем тем песенкам, что когда-либо могут понадобиться…

Спустя часы отворилась дверь, пронзая комнату сломанным древком солнечного луча, и Главк заморгал, как крот. Вновь появился Уитлоу и принялся подталкивать на выход. Комната за спиной выдохнула – резкий, наполненный болью звук, подобного которому Главку еще не доводилось слышать, – и вернула себе пустоту: все, выжата.

Дойдя до подъездной дороги с живыми изгородями, ошалевший и до предела усталый Главк спросил:

– Могу ли я увидеть Госпожу?

– Не будьте идиотом, – наставительно заметил Уитлоу. – Только этого не хватало. Нам и Моли предостаточно, а ведь его нельзя сравнить даже с ее мизинцем.

На протяжении последующих ста двадцати лет Главк перемещался из города в город по всему Соединенному Королевству, затем подался в Северную Америку… работал зазывалой на ярмарках, в картежных домах, балаганах… беспрестанно наблюдая, выискивая, держа себя тише воды, ниже травы… и всюду, куда бы его ни заносило, давал в газетах объявления… объявления, где никогда не менялся текст, лишь адрес, а впоследствии и телефонный номер…

Объявления, задававшие один и тот же вопрос:

Грезишь ли ты о Граде-в-Конце-Времен?

Главк сидел оцепенелым трупом. Он мог ощутить любое колебание в досках и балках. Все тихо. В ближайшие несколько минут гостей не предвидится.

Сборщик, находящийся за дверью – беспрестанно подкидывающий серебряную монету сборщик, – позволил себе манкировать целым рядом общепринятых условностей. Не сообщил о появлении, не поделился информацией… Браконьер.

Пару раз ударив мозолистыми костяшками по двери, Главк флейтой сузил глотку, сделав голос юным и неуверенным: тот самый голос, каким он ответил по телефону на объявление Чандлера: