– Полиция, – он смотрит прямо в глаза опера, не узнаёт. Но оно и к лучшему. – Вы в этой парадной проживаете? Предъявите ваши документы.

– Всё нормально, ребята, свои, – Хромов вынимает из куртки своё удостоверение. Амфетамин действует так сильно, что Борис ощущает озноб по всему телу, лоб покрывается испариной, а из носа текут сопли, вперемешку с порошком.

Некоторое время полицейские с интересом разглядывают удостоверение Хромова. Выглядят, как два полоумных, впервые увидавших телевизор. Чего они там хотят увидеть? Новый выпуск «Ну, погоди!»?

– Ладно, извини, – наконец произносит один из полицейских.

Они обходят Хромова и поднимаются по лестнице. Он убирает удостоверение в карман и спрашивает:

– А вы-то тут какими судьбами? – Борис смотрит на них снизу вверх и улыбается.

– Информация есть, – отвечает тот, который разглядывал документ, – что тут наркотиками торгуют.

– Какой кошмар, – Хромов понял, что сегодня его точка закроется, и немного приуныл. Но с другой стороны это и хорошо. Всё равно он решил бросать эту пагубную привычку. Он шмыгает носом. – Ну, вам удачи.

Они одновременно кивают, как какие-то нелепые мультяшные герои, и поднимаются дальше. Борис слышит, как полицейские звонят в дверь торгаша, затем стучат и громко требуют впустить их.

Хромов спускается и выходит на улицу.

До двадцать седьмого отдела полиции он доходит быстро. Эффект от наркотика сильный, и в голове смешивается миллион мыслей. Но из роя дум он выковыривает всего две: звонок жене и прощание с наркотой. Страшно. Страшно представить, как он будет жить без амфетамина – единственной опоры и поддержки в любых сложных жизненных ситуациях.

Борис не замечает, как оказывается перед ступенями двухэтажного кирпичного здания. Он поднимается и открывает массивную металлическую дверь.

Слева тянется стекло с маленьким окошком посередине. Сверху красуется красная надпись: «Дежурная часть». На стене справа, рядом с информационной доской, висит портрет убитого сотрудника с чёрной лентой в углу. Под фотографией надпись: «Васюткин Е. Э. Благодарим за доблестное несение службы. Помним. Любим. Скорбим». Борис знает, что через сорок дней фотографию снимут и все благополучно забудут о коллеге Васюткине. Ну что это за идиотская традиция помнить человека сорок дней? Либо ты помнишь человека всегда, либо забываешь сразу, как он умирает.

Борис втягивает шею и хочет незаметно проскочить мимо «дежурки», чтобы не встретиться с Петровичем. Не разговаривать с ним. Петрович очень толстый, от него постоянно воняет потом, а жирное лицо не вызывает доверия. Капитан не понимает, как можно вот так запустить себя. Постоянно жрать нездоровую пищу, задыхаться после двух шагов по лестнице, болеть диабетом и, скорее всего, умереть в сорок. А ведь Петровичу всего тридцать пять. Или около того.

Борису почти удаётся пройти незамеченным, он уже ступает на лестницу, ведущую на второй этаж, как его окрикивает Петрович.

– Хромов, – громко зовёт тот, выйдя из дежурной части. – Хромов, погоди ты.

Капитан останавливается на первой ступени, матерится про себя, но разворачивается.

«Ну что же ты хочешь от меня, жирный придурок?»

– О, привет, Петрович, – капитан не хочет с ним разговаривать. Не желает даже рядом стоять, поэтому замирает на ступени. Но при этом улыбается так, словно очень рад его видеть. – Как служба?

– Служба хорошо, – растягивает дежурный. – А тебя с утра ищет Поляков. Так что сразу дуй к нему.

Поляков Виктор Сергеевич – начальник отдела, полковник. Нормальный мужик, наверно, единственный человек во всём отделе, к кому Борис относится положительно. Хотя дерьма в старой голове начальника тоже хватает.