Сидеть и рисовать больше не хотелось. Даниил вытащил из кармана телефон, отошел в угол мастерской, к верстаку, и, перебирая на нем инструменты, лежавшие до сих пор в нужном порядке, набрал номер Вадима.

После десяти длинных гудков Уткин ответил. Судя по шуму, он находился на улице.

– Алло! Алло!

– Вадим, это я, – сказал Даниил и поменял местами мини-весы с банкой наполнителя для сухой полировки. – Ты не в метро?

– Нет, как раз вышел. Сейчас в магазин зайду. – В трубке стало отчетливо тише. – Что-то срочное?

– Ко мне приходил Ростислав Белозерский. Знаешь такого?

В трубке повисло молчание, в котором содержались, наверное, все неотвеченные вопросы вселенной. Наконец Вадим тихо спросил:

– А… зачем он приходил?

– Знаком с ним?

– П…предположим.

– Предположим или да?

– Да, знаком.

– И знаешь, на какой ниве он неустанно трудится?

– Даниил… – Уткин умолк.

Серебряков подождал еще немного, ответа не дождался и резюмировал:

– Значит, это все не розыгрыш? Не очередное телешоу, а, Вадик?

– Я… не очень понимаю, о чем ты.

– Я не хочу обсуждать это по телефону. Значит, так, Вадим. Ты должен быть в Риге сегодня вечером, максимум завтра утром.

– Но я не закончил…

– Меня не волнует, что ты не закончил, – перебил Даниил. – Бросай все и прилетай сюда. Если на самолет билетов нет, бери на поезд, на автобус. Меня не волнует, как ты сюда доберешься, но не позднее завтрашнего утра ты должен быть, и мы разберемся с тем, что происходит. Я ясно выразился?

– Да, шеф. Ясно.

– Скинь эсэмэску, когда будешь знать время приезда.

Не дожидаясь ответа, Даниил нажал кнопку отбоя. Айфон приветливо светился, показывая на заставке улыбающихся отца с матерью, однако сейчас при взгляде на их счастливые лица Даниилу сделалось тошно.

Если лощеный Белозерский – не шутник высокого класса и здесь не понаставлено «жучков», значит, говорил он всерьез. Даниил отдавал себе отчет, что работает в довольно опасном бизнесе. Ювелирные украшения – не та стезя, которая не заинтересует воров. Если бы он торговал капустными кочанами, и то риск имелся бы, а вот ювелирка… Явление такого персонажа, как Белозерский, в принципе объяснимо, хотя Даниил никогда не думал, что сможет заинтересовать криминальных личностей. Не те обороты.

За спиной у него раздался какой-то звук, и, повернувшись, Даниил увидел Катю. Он совершенно о ней забыл, когда Белозерский огорошил его своим великолепным предложением, и только сейчас вспомнил, что она ушла мыть руки. И не вернулась. Наверное, решила не мешать разговору Даниила с посетителем. Интересно, как много Катя услышала? Говорили они не скрываясь, а между ванной и мастерской только деревянная перегородка, и слышимость тут в принципе неплохая…

У Кати полыхали щеки. Судя по всему, слышала она немало. Взяла сумочку, лежавшую на стуле, и попятилась к двери.

– Даниил, извини, я… пойду, наверное…

– Стой, – сказал он, оставляя в покое переложенные как попало инструменты и засовывая телефон в карман. – Не надо никуда уходить. Я сейчас закончу с офисными делами, и мы пойдем гулять. Мы же договорились.

– Я думаю, тебе сейчас не до меня. – Катя смотрела не на него, а в сторону.

– Давай начистоту. Сколько ты слышала?

– Я… все. Я не хотела, но вы громко говорили.

Она не стала врать и делать вид, будто ничего не случилось, и это Даниилу понравилось. Если бы Катя сейчас начала изворачиваться или сыпать вежливыми, ничего не значащими фразами, то Серебряков сам проводил бы ее на выход. Но она краснела, смотрела вбок и говорила правду.

– Это не твоя проблема, – произнес Даниил, – думаю, и не моя тоже. Я вызвал помощника, он приедет, и мы с ним разберемся – или разбираться будет он. В конце концов, господин Белозерский – его знакомый. А мы с тобой идем гулять, только я выясню, что с моими долгожданными бумагами. – Он прошествовал к двери мимо смущенной Катерины и выглянул в предбанник. – Aina! Kur ir tie līgumi, kurus man vajag parakstīt?