Другая говорит.

«В ночь субботы на воскресенье очень плохо спала. Отвратительно! Снились жуткие кошмары – какие–то раковые больные, метастазы, опухоли, мертвецы… Хотя не душно было, и комната проветрена. Посреди ночи сквозь такой тревожный сон явно услышала, что мобильник звонит. Поднялась, взяла мобильник – дисплей ничего не показывает. Значит, звонка НЕ БЫЛО, послышалось. Да и кто мне может в пол–второго ночи звонить? Утром звоню маме (она в другом городе). Она говорит, вот вчера было 2 года как отец умер (от рака)….Меня как обожгло…Забыла его годовщину смерти!!!! Я никогда не забывала его ДР, а вот дату смерти забыла – это для меня еще «новая» дата, еще не привыкла… Даже в прошлом году не забыла. А вот в этом забыла… Как напоминание с того света…Даже стыдно перед отцом…Будто он дал знать, что обиделся на меня».

На всякий случай Кора вышла на лестничную площадку и позвонила в дверь напротив соседке Фаине Львовне (телефон соседей есть, но она решила в дверь).

Открыл ее муж (господи, забыла, как его зовут), – сразу новость: жена уже больше месяца в больнице.

В коридоре ничего подозрительного не слышал.

Вообще-то на лестнице видел какую-то женщину…, у нее еще обе руки были заняты тяжелыми сумками.

– А какую?

Про мать же не спросишь, скажет, после поминок сдвинулась.

Кора бросила взгляд на лестничный пролет. еще маленькой бегала в школу. Боялась кого-то встретить. А теперь… боится матери.

…За окном темнело. Кора открыла кран и смочила лоб водой, накаленный, как под солнцем.

Опять звонок…

Она замерла и стояла, не двигаясь, – звонок не повторялся, гость медлил.

– Так, все! Сегодня у меня страхи, глюки, истерика, завтра обязательно шоппинг. А куда делась сумка? Мать стояла за дверью со своей огромной сумкой. Куда она пропала?

Да, тогда мы страшно поругались. Наговорили друг другу кучу обидных слов. Я сохла по одному парню. Поругались и с ним, – естественно, из-за матери. Потом мать мне устроила концерт с привычными песнями: «Чтобы никого в дом не приводила», «Им всем одного надо», «Поматросит и бросит», «В подоле принесешь…», «Ты должна быть гордой и недоступной». Потом я собралась и ушла к нему жить. Назло ей забрала ее сумку. Зачем я это сделала, дура, это ее обидело больше всего. Зачем, зачем, – заладила как сорока. Теперь-то что об этом. Прощения надо было просить… Но она то тоже хороша: «Не успела, не успела, не успела». И не объяснила, что значили эти слова. Может, не успела пожить…

В замочной скважине задвигали ключом.

Грохот камней в горах для него был привычным, привычней некуда. Поэтому он уже перестал поворачивать резко голову в сторону горного зрелища. Он не раз бывал в таких местах, еще со студенчества, хотя теперь стукнуло тридцать. Он вспомнил, как еще в Универе ему, Скоробогату, возраст давали за тридцатник. Когда это было, в каком году?

Едва группа перешла горную речку, как быстро совершила подъем на старую плешивую гору, заросшую соснами. Потом на веревке был спуск в ущелье, и по мелководью проход до места стоянки, – вот тут и загремело: в ближних горах произошел обвал. В этот раз камнепад был, как дождь в Таиланде, – отметил Скоробогат, – неожиданный и скорый. Хорошо, грохот не застал людей во время спуска по веревке, от страха руки могли разомкнуться. Да, всякое бывает в этом ущелье.

Место назвали ущельем Дьявола, вроде как из-за грохота камней, хотя ходили слухи, что туристы здесь пропадали.

«Только не говорить группе про эти байки. Ну, а про какое ущелье нет баек?» – так успокаивал себя Скоробогат.