«Ему что-то известно, – думала Рия. – Он не позволил кремировать тело Лукаса и хочет, чтоб мы помнили об этом. Зачем?»

«А могло обернуться и хуже, – думал Эриксон. – Он мог бы прислать Джека Фетча».

Некоторое время Рия и шериф Эриксон молча наблюдали за автоматом, но тот ни единым жестом не давал знать, видит он их или игнорирует. Наконец оба отвернулись и стали смотреть, как отец Кэллеген проворно творит магические действа над открытой могилой. Поэтому они не заметили стоявшего за деревьями еще одного зрителя: в тени укрывался высокий худой мужчина, одетый во все черное. Наблюдая за Рией, Эриксоном и Кэллегеном в миниатюрный бинокль, он время от времени что-то записывал в блокнот. В кобуре на его бедре прятался пистолет, а рядом к стволу дерева была прислонена винтовка. Гнев ли, страх ли или то и другое вместе отражались в его лице. А также нечто очень схожее с отвращением.

– Может, имеет смысл с этого дня держать на контроле каждую смерть в Шэдоуз-Фолле? – предложила Рия с беспечной уверенностью человека, знающего, что этим делом предстоит заниматься не ей. – На тот случай, если Михаилу вдруг вздумается вернуться в другом теле.

– Как ни странно, я уже подумал об этом, – сказал Эриксон. – А ты и городской Совет готовы санкционировать расходы на оплату круглосуточной работы моих сотрудников?

Рия болезненно поморщилась:

– Давай я тебе отвечу чуть позже. В этом году бюджет скудноват.

– Он у вас каждый год скудноват, – сухо откликнулся Эриксон. – Особенно когда прошу я.

Рия мягко засмеялась, и шериф тоже улыбнулся невольно. Сколько раз в прошлом они бились по денежным вопросам, с переменным успехом то одной, то другого. Их соперничество по своему пылу и сути было вовсе не в духе политики маленького города, а по напору было слабее, пожалуй, только неистового пира пираний. Шериф и мэр неловко улыбнулись друг другу, одновременно окунувшись в общие воспоминания, и ни один из них не был уверен, хотят ли они продолжить внезапно возникшую близость. События последних недель сблизили их почти вопреки желанию обоих. Эриксон пытался придумать, что же сказать еще, и мысленно поморщился, когда понял: единственная тема, о которой он мог сейчас говорить, вовсе не упростит их отношений. Но не сказать об этом было нельзя – и потому, как это была его работа, и потому, что это могло быть важным.

– Кстати, о возвращенцах... Я на днях видел Леонарда. Хорошо выглядит, все у него в порядке. Ты в курсе, что он взял шефство над Джеймсом Хартом?

– В курсе, – ответила Рия. – Ко всем радостям нам не хватало здесь только Джеймса, черт его подери, Харта: все, кому не лень, болтают о старом пророчестве. Видно, помимо пророчества двадцать пять лет назад произошло что-то еще, и это что-то окончательно замутило воду. Но будь я проклята, если я в силах понять, что именно. У меня порой возникает такое ощущение, будто каждый в городе подстрелил альбатроса[8]. А беда, как известно, одна не ходит. Сначала убийства, потом возвращение Джеймса Харта. Что на очереди? Весь город сметет какая-нибудь идиотская комета?

– Тс-с! Не подбрасывай судьбе идей.

– Я все думаю о Леонарде... – Голос Рии был спокоен и бесстрастен. – О нем мне напомнили сегодняшние похороны. Тогда тоже не было плакальщиков. Ты, я да его родители. Было сыро и ветрено, а флорист прислал не те цветы. Разве так прощаются...

– Ты бы поговорила с ним.

– Нет. Мой Леонард умер. – Хмурый, враждебный взгляд Рии подсказал Эриксону, что она собиралась сменить тему. – Я так поняла, ты познакомился с Хартом? Каков он?