Харт нахмурился:

– Погоди. Что-то не нравится мне все это. Ну а право на неприкосновенность личной жизни?

– А что тут такого? – спросил Эш. – Если учесть, что число отслеживаемых Временем мест, людей и событий близко к бесконечности, какая разница, наблюдает он за тобой или нет? А даже если и наблюдает, то, во-первых, только тогда, когда ты делаешь что-нибудь интересное, и, во-вторых, когда то, что ты делаешь, он видит впервые. И потом ведь в большинстве своем мы полагаем, что приглядывает он не за мной, а за кем-то другим, и, если честно, по большей части мы правы. Поэтому не бери в голову.

– Ты все твердишь: не бери в голову, – а я не могу. Мне жутко не по себе от этого места – получается, настоящий Большой Брат[6], в прямом смысле слова.

– Я предпочитаю думать о нем скорее как о Большом Дяде, исполненном благих намерений, но только чересчур озабоченном. Сейчас я тебе кое-что покажу – надеюсь, это позволит тебе немого отвлечься. У картин есть и другое назначение. Взгляни-ка на эту. Уверен, тебе понравится.

Эш остановился перед необычным портретом, и Харт встал рядом с ним. На полотне была изображена решетчатая вязь переходов в стиле хай-тек[7], стиснутых плотно вместе, словно пчелиные соты, и наполненных неясными фигурами, снующими взад-вперед настолько стремительно, что успеть детально их рассмотреть не было никакой возможности. Огни подсветки конструкции на картине были болезненно ярки и слишком интенсивны для человеческих глаз, однако теней нигде не было видно. Там и здесь замысловатые механизмы, словно живые скульптуры, бесшумно трудились над выполнением непостижимых заданий.

– Что это? – понизив голос, словно боясь быть услышанным, поинтересовался Харт.

– Будущее, – отвечал Эш. – А может, прошлое. Неважно. Смотри, что будет дальше.

Один из автоматов Времени быстро и уверенно прошел по залитому ослепительным светом коридору, громко бряцая стальными подошвами по стальному полу. Он словно вырос на полотне – поначалу сделались хорошо различимы его нарисованные глаза и улыбка, а затем и сам он настолько заполнил собой картину, что Эш попятился. Харт внезапно понял, что должно произойти, и, запнувшись, тоже отпрянул назад, не в силах оторвать взгляд от картины. В воздухе медленно сгущалось напряжение, давление нарастало безжалостно, пока дуновение неприятно теплого ветерка вдруг не хлынуло с полотна в просторы галереи: он нес запахи озона и машинного масла. Автомат грациозно ступил из картины на пол галереи и, не удостоив взглядом Харта и Эша, зашагал прочь. Теплый ветерок тут же прекратился, а все, что осталось, – удаляющийся автомат и угасающие запахи озона и масла.

– Ну и как тебе «хронометраж»? – спросил Эш. – Каковы были наши шансы оказаться в нужном месте в нужное время, чтобы стать свидетелями этого?

– Да-а, – протянул Харт. – Каковы шансы? Астрономические. Скорее всего, Время следит за нами, и уже давно.

Он быстро огляделся вокруг, словно ожидая увидеть Дедушку-Время здесь, в галерее Мощей, рядом с ними, но Эш лишь пожал плечами и покачал головой.

– Не факт, – беспечно сказал он. – Совпадение или стечение обстоятельств – одно из любимейших инструментов Времени. Пойдем, не стоит заставлять его ждать.

– Ну, что ты заладил одно и то же! Я сюда добирался двадцать пять лет. Ничего с ним не случится, если подождет лишних пять минут. Можно подумать, он чуть ли не король, раз ты при одном упоминании его имени вытягиваешься по стойке «смирно».

– Ты не понимаешь, – сказал Эш. – Но поймешь, когда повидаешься с ним. Он и вправду особенный.