– Почему нет? В такой ситуации чем больше у меня друзей – тем лучше.

Эш понимающе кивнул:

– Сверху крепко давят?

– Отовсюду. Делаю все, что в моих силах, да только никто меня такому не учил. Никогда не думал, что когда-нибудь придется этим заниматься. Всегда считалось, что убийство в Шэдоуз-Фолле невозможно, и это убеждение, будучи частью естества города, – единственное, что способствовало мирному соседству такого количества несхожих друг с другом личностей. И если по какой-либо причине это изменилось – мы в большой беде. Сейчас у меня все время и силы занимает поддержание мира... Допивать будете, Леонард? Если нет – давайте я допью.

Эш протянул ему стакан.

– Помнится, я где-то слышал, что представители власти при исполнении не пьют спиртного.

– Ты, похоже, путаешь меня с тем, кому это не по фигу. – Эриксон сделал большой глоток и тоскливо вздохнул. – Есть предложение. Давайте возьмем отгул на оставшиеся полдня и расслабимся. Мне надо перевести дух. Ну, как? Давайте напьемся, а потом позовем девочек...

– Я не думаю... – начал Харт.

– Ну, хорошо, давайте позовем девочек, а потом напьемся. Какая разница?

Эш взглянул на Харта:

– Вся беда в том, что он не шутит.

Внезапно в баре началась какая-то заварушка, и все трое обернулись на шум. С полдесятка шестифутовых эльфов с выкрашенными «Техниколором» шевелюрами и с избыточным весом начали толкать и пинать такое же количество медведей гризли в байкерских жилетах и цепях. Медведи стали пинаться и толкаться в ответ, и реплики, которыми обменивались те и другие, были непристойны до жути. Тяжко вздохнув, Эриксон поднялся на ноги.

– Нет покоя грешникам. А тем, кто стремится стать ими, дают лишь полшанса. Пойду-ка утихомирю народ, пока не разнесли заведение. Увидимся, Леонард. До встречи, мистер Харт. Надеюсь, все прояснится.

Широкими шагами он направился к месту разборок у стойки бара. Эш уныло покачал головой:

– Соседские отношения летят к черту, Джеймс. Или же преисподняя вселяется в соседские отношения. Одно либо другое. А ведь город был совсем иным.

Харт посмотрел в глаза Эшу:

– Простите, если покажется, что лезу вам в душу, Леонард, но не скрываете ли вы что-то от меня? Ну... Понимаете... Вы не пьете, вы не реагируете на жару... И почему вы одеты в черное?

– Это траур по моей половой жизни, – улыбнулся Эш. – Да, вы правы: есть у меня то, что я не собирался вам говорить. Я возвращенец, Джеймс. Я умер. Потом вернулся.

Харт выпрямился. Ему показалось, что в помещении внезапно похолодало. Он почувствовал, как напряглись мышцы живота, а волосы на загривке встают дыбом, когда понял, что Эш говорит всерьез. Харт осторожно прочистил горло, не желая, чтобы его голос дрожал. Затем спросил:

– Вы призрак?

– Нет, – снисходительно усмехнулся Эш. – Я возвращенец. Тело у меня такое же, как у вас. Только ваше – реальное, а мое – нет. Все не так просто. Я и сам этого никак не постигну. Рабочее состояние не обязательно совпадает с инструкцией по эксплуатации, так сказать.

Харт пристально посмотрел на него, и Эш мысленно содрогнулся. Он знал, что означает подобный взгляд: за ним обычно идет вопрос.

– О... – вырвалось у Харта. – И каково же быть мертвым?

– Не знаю. Я еще недостаточно долго пребываю в этой ипостаси, чтобы постичь ее внутренний смысл. Воспоминания мои достаточно смутны. Я испытал все состояния, обычно сопутствующие человеку до и после смерти: полет по длинному туннелю к ослепительному свету, громкие и загадочные голоса. Но возможно, я видел и слышал все эти штуки только потому, что этого ждал. Потому как они могли быть всего лишь отголосками родовой травмы. Вот, пожалуй, и все, что для меня значит быть мертвым: просто никогда не лезешь за словом в карман, и это очень может пригодиться на любой вечеринке, когда необходимо одной фразой снять напряжение в общении с кем-нибудь. Какая бы путаница ни царила в вашей жизни – она во всех отношениях лучше, чем моя собственная.