Несомненно, мне и ранее было известно о различиях между человеческим обществом и приличным обществом драконов, но с первого взгляда отличия не казались столь уж существенными. Девушкам запрещалось находиться наедине с джентльменами и у драконов, и у людей. Так же строгим табу являлись проявление интереса, признания иначе, чем иносказаниями, кокетство, несоответствие положению и нарушения этикета. На мой дилетантский взгляд, различий не было в принципе: безупречная нравственность, скромность, приверженность этикету приветствовались, несоответствие своему положению, вульгарность манер и инициативные девицы – порицались.

По мнению высшего общества, как в империи, так и в Вестернадане, незамужняя леди благородного происхождения обязана была быть томной, вялой, лишенной собственных устремлений, покорной целям родителей и достойной снисходительно-одобрительных взглядов почтенных матрон. Эдакий болезненно-бледный идеал, с трудом поднимающийся с дивана, а то и вовсе не имеющий сил и желания подняться и просиживающий среди подушек в ожидании появления того самого идеального джентльмена, что подаст руку помощи этому в высшей степени беспомощному созданию. Впрочем, в драконьем высшем обществе имелось одно отличие: мужчина не мог протянуть руку и коснуться руки девушки, так что оставалось весьма интригующей загадкой, с помощью кого или чего девица на выданье все же обретала возможность восстать с дивана в гостиной.

В любом случае я к подобным девушкам не относилась. К сожалению, я являлась той самой пресловутой инициативной девицей, что порицалась как у людей, так и у драконов. И потому мне, моим домочадцам и лорду Гордану пришлось приложить немало усилий, чтобы организовать этот прием, первый в череде регламентированных и обязательных мероприятий официального ухаживания, которые должны были предшествовать объявлению о помолвке. И я пребывала в полной уверенности, что справлюсь с этой ответственной задачей… ровно до слов леди Давернетти.

Прижав ледяные пальцы к вискам, я простонала:

– У меня от всего этого голова кругом.

– О, боюсь, я в полной мере вас понимаю. – Миссис Макстон опустилась на софу рядом.

Помолчав, она осторожно заметила:

– Леди Давернетти отводилась совершенно иная роль на данном мероприятии.

– А лорда Давернетти здесь не должно было быть вовсе!

– И что скажет лорд Гордан теперь? – пробормотала миссис Макстон.

– Меня гораздо больше пугает то, что может сказать лорд Давернетти, – была вынуждена признать я.

И тут внизу послышался стук, затем входную дверь распахнули и мистер Уоллан громогласно и торжественно произнес:

– Лорд Гордан!

Мы с миссис Макстон переглянулись, и она поняла меня без слов.

– Я отвлеку старшего следователя, – решила она.

– Мне хватит и пяти минут, – заверила я.

Дальнейшее противоречило всем правилам хорошего тона, морали, этики и всего, что отличало респектабельный дом от напрочь лишенного репутации. Миссис Макстон, торопливо спустившись вниз, поспешила в основную гостиную и, «случайно» закрыв дверь за собой, громко осведомилась у леди и лорда Давернетти, не желают ли они чаю. Полагаю, еще никто и никогда не задавал им подобный вопрос с громкостью уличного продавца газет, и мистер Уоллан едва не выронил шляпу лорда Гордана от подобного поворота событий, а вот трость он не удержал, когда я, перегнувшись через перила, шепотом позвала:

– Лорд Гордан!

Младший следователь соображал быстро. Отдав дворецкому и плащ, он бесшумно взбежал вверх по лестнице и так же бесшумно последовал за мной в кабинет профессора Стентона. И даже когда я закрыла за ним дверь и призвала заклинание света, лорд Гордан все еще хранил молчание. Учитывая все вышесказанное, наша беседа наедине в глазах общества однозначно являлась свидетельством потери моей репутации, и я с грустью подумала о том, что для приличного общества я, вероятно, так и останусь падшей женщиной. В столице моя репутация была напрочь уничтожена профессором Стентоном, в Вестернадане же, судя по всему, пугающее высшее общество драконов не даст мне и шанса реабилитироваться.