– Что происходит? – спросил один из южан, грузный мужчина, на фут выше остальных.

– Мы летим по перебитой спирали, – ответил я. – Если не ошибаюсь, в кабине есть скафандры? Предлагаю воспользоваться ими как можно скорее.

Мужчина посмотрел на меня точно на сумасшедшего:

– Ведь мы продолжаем подниматься! Мне плевать, что там внизу происходит, – у нас все в порядке. Эта штука сделана с учетом возможных проблем.

– Но не таких, как в нашем случае, – возразил я.

К этому времени прибыл и слуга, подвешенный к своему потолочному рельсу. Я попросил проводить нас туда, где хранятся скафандры. Вообще-то, он должен был предложить это сам, но ситуация оказалась слишком нестандартной, чтобы увидеть в ней опасность для жизни двуногих подопечных. Интересно, дошла ли до орбитальной станции новость о том, что спираль перебита? Почти наверняка дошла – и почти наверняка сделать что-либо с находящимися на нити кабинами невозможно.

И все же нам повезло больше, чем тем, кто оказался в нижней, отсеченной части спирали. Я представил себе тысячекилометровый кусок нити ниже обрыва. Пройдет несколько минут, прежде чем на планету обрушится его верхушка, – она пока висит как заколдованная, словно в фокусе с веревкой. Но все равно нет в мире силы, способной предотвратить ее падение. Миллионы тонн спирали врежутся в атмосферу, отягощенные кабинами, частью пустыми, а частью с пассажирами. Это будет медленная и очень страшная смерть.

Кто виноват в случившемся? Слишком самонадеянно было бы полагать, что это не имеет отношения к моему путешествию. Рейвич перехитрил нас в Нуэва-Вальпараисо, и, если бы не обрыв нити, я бы все еще пытался смириться с гибелью Дитерлинга. Трудно представить, что к диверсии причастен Васкес Красная Рука, хотя я так и не вычеркнул его из списка подозреваемых в убийстве моего друга. Васкесу не хватило бы воображения, чтобы придумать подобное, – не говоря уже о средствах. К тому же сектанты подвергли его идеологической обработке, не позволяющей даже подумать о том, чтобы нанести ущерб мосту. Но кто-то же пытается убить меня. Возможно, враги подложили бомбу в одну из кабин, рассчитывая, что я окажусь в ней или ниже. А может, они неточно пустили ракету. У Рейвича, с его-то связями, была техническая возможность организовать подобное. Но в моей голове не укладывалось, что он способен мимоходом угробить несколько сот ни в чем не повинных людей.

И все же кто его знает, этого Рейвича. Может, он успел ожесточиться вконец.

Мы последовали за слугой к отсекам, в каждом из которых хранился вакуумный скафандр. Ума не приложу, где раскопали эти раритеты: приходилось втискиваться в скафандр, вместо того чтобы позволить ему облепить себя. Все они оказались мне малы примерно на размер, но я облачился довольно быстро – с легкостью бойца, который привык носить броню. Разумеется, заводной пистолет перекочевал в один из многочисленных карманов, предназначенных для сигнальных ракет.

Пистолета никто не заметил.

– Это не обязательно! – вспылил аристократ-южанин. – Мы прекрасно обойдемся без проклятых…

– Не обойдетесь, – перебил я. – Когда налетит упругая волна – а это может случиться в любую секунду, – шарахнет так, что у вас не останется ни одной целой косточки. Наденете скафандр – останетесь живы.

«А может, и не останетесь», – добавил я мысленно.

Пассажиры возились со скафандрами, кто сноровисто, кто не очень. Я устремился на помощь, и через минуту-другую все оказались облачены, не считая великана, который продолжал брюзжать, словно у него была прорва времени. Более того, он начал перебирать костюмы и рассуждать по поводу их размеров.