– Раз ты смог это разгадать, то наверняка знаешь, как это проделать.

– Думаю, вам будет лучше поручить это этому вашему Цзе.

– Нет, я собираюсь поручить это тебе.

– Но почему?

– Ты сам мне сказал почему. Мне много докладывают, я знаю подробности, которые тебе неизвестны. Поэтому мне очевидно, что удалец Цзе тут не справится, а у варвара Горностая есть немалый шанс.

– Вам докладывают многое. Но учитываете ли вы то, о чём вам не решаются доложить.

– Если я чего-то не учёл, то рано или поздно об этом узнаю.

– Вам следует учесть, что это знание нередко приходит вместе с катастрофой.

– С моими расчётами я разберусь сам. Лучше просчитай и спланируй, как добраться до этого Разящего Ястреба.

– Вы собираетесь одним удачным ударом подавить огромный мятеж?

– Мятежники слишком полагаются на его удачу. В этом и сила, и слабость их стратегии.

– Я был бы не против убить этого недостойного человека. Но, скорее всего, охраняют его превосходно. Мой опыт подсказывает, что я не смогу его убить, а, скорее всего, сам погибну.

– Тебе нужно всё хорошенько рассчитать и спланировать, чтобы Разящий Ястреб всё-таки умер.

– Мои подсчёты показывают, что я буду нужнее в другом месте.

– Пожалуй, мне надо помочь тебе с расчётами. Если ты отказываешься – ты получаешь смерть. Если соглашаешься – у тебя будет шанс выжить, при условии, что Разящий Ястреб умрёт.

Повисла тишина, и было даже слышно, как потрескивают фитили в фонарях на столе и как где-то далеко, уже за городской стеной, смачно заржала кобыла.

– Если говорить словами поэта ушедшей эпохи: «Видать, не уйти от судьбы. Простите, я только чирикаю!»

– Что это за вирши такие?

– Вы могли не знать этой цитаты. Её не сдают на государственном экзамене…

И прежде чем градоначальник успел сообразить, на что он намекает, Горностай схватил стол и перевернул его, прямо столешницей по лбу градоначальника. Посыпались на пол, мигая, фонари. Громко выругался Цзе – но ни он, ни двое других удальцов не успели ничего сделать. Горностай уже подскочил к окну. Окошко было узкое, но он ещё в детстве усвоил – где пролезет голова, пролезет и всё тело. Легко и ловко, словно зверь горностай, он прошмыгнул в окошко и прыгнул в заполненный мраком двор.

Горностай выскользнул на заполненный чернотой двор. А в полёте он пытался сообразить, куда спасаться.

Возвращаться в «Уголок Спокойствия» было бы самоубийством. Искать в первую очередь его будут именно там.

Надо было бежать из города. Но он успел сообразить, что об этом тоже должны были позаботиться. Разумеется, все ворота заперты и приказано никого не впускать и не выпускать. Особенно долговязых светловолосых варваров. Градоначальник может сделать это простым приказом. Но он, конечно, добавил в приказ, что это делается из военных соображений, так что сторожить будут серьёзно.

Других мест в этом городе Горностай не знал. Город был не особенно велик, из тех, где неудобно жить, но легко обороняться. Тут вообще мало что могло поместиться.

Так что ему оставалось только одно: бежать на гостиный двор к мастеру Ша и надеяться, что его впустят. И ещё – что мастер Ша выдержит такую осаду.

Шансы на успех были невелики. Но по всем остальным направлениям поджидала смерть.

Горностай звонко приземлился на глинистую землю, бросился к воротам – и на нём тут же повисли двое. Он попытался вырваться, направил энергию в руки, но те, кто его схватил, были ребята крепкие и натренированные. Быстрее, чем сделаешь один вдох, они скрутили его и поставили на колени. Именно в ту специфическую позу «поверженной ласточки», из которой не только боевого приёма, а вообще ничего толком не сделаешь.