Закончив с ванной, я меняю постельное белье и быстро завершаю уборку. После отъезда Карины Васильевны, наводить порядок в хозяйской спальне стало гораздо легче, потому что никто больше не разбрасывает беспорядочно вещи и не пачкает поверхности косметикой. Но надо признать, я скучаю по ее шикарной одежде, которую имела удовольствие рассматривать и даже трогать. Соня этого не понимает, но моя любовь к одежде – это то же самое, что и любовь художников к искусству. Я тоже творец, только не картин и скульптур, а предметов гардероба.

Когда, проводив грустным взглядом пустующие теперь полки шкафов, я уже собираюсь выйти из гардеробной, дверь открывается и заходит хозяин с пятном от кофе на светлой футболке, которую стягивает с себя на ходу. Он не сразу меня замечает и я до ужаса смущаюсь, увидев его полуголым, но даже не думаю рассматривать, быстро отводя взгляд в сторону и неловко откашливаясь.

– Извините, я уже ухожу, – бормочу, планируя быстро выскользнуть из комнаты, но, когда я прохожу мимо, Тархан Артурович ловит меня за предплечье и останавливает.

– Стой.

Сердце тут же начинает биться быстрее, а обнаженная кожа предплечья горит под прикосновением его теплой руки. Хозяин высокий мужчина, так что мои глаза оказываются на уровне его груди, широкой, мощной, покрытой темными волосками и с очень смуглой кожей, которая сияет, словно от загара, хотя он по природе своей такой. Я нахожусь в таком смятении от этой щекотливой ситуации, что сразу же поднимаю взгляд на его лицо, уговаривая себя не паниковать, как вчера, и не надумывать, будто он ко мне пристает, а то снова выставлю себя дурой.

Тархан Артурович смотрит на меня вполне серьезно, без капли вчерашней угрозы во взгляде. А может, мне это все только почудилось, что вероятнее всего, ведь он уже доказал мне когда-то, что никогда не посмотрит на прислугу и нам даже не стоит пытаться с ним флиртовать.

– Вам что-то нужно? – аккуратно высвобождаю свою руку, ликуя, когда он с легкостью отпускает ее.

Сделав шаг назад, чтобы не стоять так близко к нему, я натыкаюсь спиной на полки и растерянно ойкаю.

– Да, нужно, – отвечает он серьезно. – Сделай что-нибудь с этим пятном. Это моя любимая футболка.

Он протягивает мне только что снятую с себя вещь и я беру ее, окончательно избавляясь от тревоги и немного расслабляясь.

– Хорошо, думаю, если сразу застирать, то ее удастся спасти. Я могу идти?

– Иди, – усмехается он.

И что-то такое мелькает в выражении его лица, что заставляет мои волосы встать дыбом, но я все равно поворачиваюсь к нему спиной, игнорируя инстинкты и совершая этим непоправимую ошибку, потому что уже через секунду дверь перед моим носом закрывается, а грубая рука пятерней зарывается в тугой пучок из скрученной косы на моем затылке в крепком захвате.

– Ай!

Тихий удивленный вскрик – это все, что я успеваю сделать, прежде чем меня разворачивают и мужской рот атакует мои губы в нежеланном и агрессивном поцелуе, от которого у меня подкашиваются ноги и прерывается дыхание. Не от восторга, как описывают в книгах, а от страха и непонятного, тяжелого чувства, зарождающегося в груди и внизу живота.

Нет, это не возбуждение. Я не настолько наивна, у меня были отношения, я была влюблена и испытывала желание физической близости со своим парнем, и это были совершенно другие ощущения. От того, как целует меня Тархан Артурович, я испытываю только странный ступор, страх и то, чему не могу найти пока названия. Мои руки упираются в его грудь, пытаясь оттолкнуть, но его не сдвинуть и тогда я начинаю бить кулаками в эту твердую плоть, которая не поддается ни на миллиметр. Голову отвернуть тоже не получается, потому что он вцепился мне в волосы и держит так крепко, что я словно в тиски попала, из которых не вырваться, сколько не сопротивляйся. Его рот упрямо накрывает мой, хотя я не размыкаю губы и не позволяю углубить поцелуй, что не мешает ему покусывать и облизывать меня, будто уговаривая впустить его внутрь. Я не прекращаю сопротивление ни на миг, бью и царапаю его, но этот монстр непробиваем, он словно не чувствует боли, а я все больше выбиваюсь из сил, и в какой-то момент открываю рот, чтобы сделать вдох так недостающего мне кислорода, вместо него получая вкус кофе и наглый язык, который лезет в непрошенной ласке. Не могу поверить, что это происходит со мной, но я просто сдаюсь в какой-то момент. Не отвечаю ему, не целую, как он меня, но прекращаю сопротивляться, чувствуя, как под веками собираются слезы, а руки падают вниз, словно плети, лишенные сил сопротивляться и дальше. А Тархан Артурович, получив полную свободу действий, целует меня еще крепче, обхватывая за бедра одной рукой и поднимая вверх, чтобы не наклоняться так низко из-за нашей разницы в росте.