А вернулся уже не один.

С несколькими взрослыми мужчинами. В руках у одного были вилы, у другого – топор.

- Вон она! – тут же завизжал мальчик. – Она, она меня избила и хлеб отобрала!! Ловите её!

Чего меня ловить, если я и так стояла на месте? К тому же хлеб его собака унесла… Это я и собиралась сказать, но не успела. Люди набросились, разом. Сильно не били, но за уши трепали больно, приговаривая:

- Будешь ещё кидаться на приличных людей, будешь? Наглая побирушка!

- Не кидалась я ни на кого! Не кидалась! - со слезами на глазах повторяла я, но меня не слушали.

- Воровка она! – не унимался мальчик. – Хлеб украла! Пальцы!.. Пальцы ей отрубить!

- Ну ты скажешь, - покачал головой один из мужиков и поскрёб макушку. – А и правда, куда её?

- Так это… приставам. Ишь, со вчерась лютуют!

- Ну… приставам, - усомнился другой мужик. – Они ж разбираться не станут, и что малая совсем не посмотрят. А то и правда ж палец отхватят!

- И правильно! А ты что предлагаешь, отпустить её?

- Нельзя отпускать. Эпарха сынок пострадал.

«Пострадавший» тут же принялся подвывать, размазывая по малиновым щекам несуществующие слёзы.

- Да выдрать и пущай идёт себе, куда шла.

- Неможно. Непорядок потому как. Эпарх решать должен.

- Так ведь не будет эпарха-то до завтрева.

- Неча, погодит. В яму её.

- Пошли, малая, - меня потянули за пострадавшее ухо, а когда попыталась вывернуться, просто подхватили поперёк талии и понесли. – Ишь, зверёныш! Трепыхается…

- Эпарх у нас строгий, но справедливый, девка. Ну, постоишь у столба денёк, ну, можа высечь ещё прикажет, ничо. Вам, побродяжкам, не привыкать.

Не слушая моих объяснений, что никакая я не побродяжка, и не обращая внимания на мои отчаянные попытки вырваться, меня бросили в узкую глубокую яму.

Больно ударившись при падении, я тёрла коленку, смотрела на клочок неба над головой и, чувствуя себя жуком, угодившим в банку, думала, что не зря мне всё же так отчаянно не хотелось спускаться к людям...

3. Глава 3

Замок-на-Горе, наши дни

С первой спальней я справилась быстро, во второй же застряла: постельное цвета взбесившегося поросёнка оказалось ещё и крайне неприятным на ощупь: скользкое, чересчур гладкое – так и норовило соскользнуть с кровати на пол… брр… как люди спят на таком издевательстве!

- Мм… неожиданный выбор, - раздался за спиной знакомый голос.

Я вздрогнула.

И с трудом подавила порыв хлопнуть себя по лбу!

Вот что мне не давало покоя всё это время! До того я была в спальне леди и чисто механически застелила то бельё, которое лежало в стопке верхним! Чёрное!

А сейчас заканчивала застилать розовое!

В спальне лорда!

Распрямившись, поспешила присесть в книксене с заученной улыбкой:

- Приятно слышать, что вам нравится подарок леди Ди.

- Это от Дианы? – оторопел лорд и на лице его появилось такое страдальческое выражение, что я прикусила губу, чтобы не прыснуть в голос.

Метнула взгляд в зеркало и недовольно поморщилась, когда увидела, что покраснела. Вот не зря я как чувствую, что с лордом надо ухо держать востро! Личина, под которой я сопровождаю леди Ди, румянца не предполагает в принципе. Потому как с румянцем бледная моль перестаёт таковой быть. Черты лица в зеркале напоминали мои, просто были более размытые, что ли. Губы – тоньше, глаза – уже. Ресницы белёсые, жидкие патлочки – невзрачные, серые. Пройдёте мимо – и взгляд не задержится, в памяти такое лицо не отложится. Встретив в замковом коридоре, разве что передник белый и наколку на волосах кружевную запомните. А горничных в замке целый десяток… Ещё проще было бы стряпуху изображать, у них и одежда непримечательная, но стряпухам входа в хозяйские покои нет, так что горничная - всё же лучший выбор для нашего с леди Ди дела...