Шумно выдохнув, лорд сглотнул, и, не говоря больше ни слова, пошёл прочь.

Упираясь спиной в дерево, я смотрела ему вслед и тяжело дышала.

Да что происходит-то?    

21. Глава 21

Остаток дня я проползала по подземелью под восточным крылом, в поисках третьих врат. Бросала взгляды на карту на запястье и сердце замирало: ну, как сейчас оживёт? Проступит в воздухе, замерцает лентами очертаний и силуэтов, крохотными отпечатками моих собственных стоп и едва уловимой пульсации магического портала… И тонкий, как паутинка, ни с чем не сравнимый аромат разольётся в воздухе вместе с радужными мерцающими узорами... Не знаю, что за магию таили в себе первые двое врат, но она манила меня каким-то совершенно особенным образом! Откликалась где-то в районе сердца, заставляла краски мира проступить ярче, углубиться… Особенно зелёный. Каким же ярким он становился, стоило мне только приблизиться к очередным вратам! 

Но сегодня все мои старания были тщетными.

Ни разу карта не отозвалась, не откликнулась.

Таким как я, дядюшка сказал, по-научному мы называемся метаморфами, повезло с регенерацией. Она у меня мгновенная. Была бы человеком - к шестому часу самых скучных в моих жизни поисков, - уже б ладони с коленями семь раз стёрла.

Зато вскоре ориентировалась в подземелье под замком уже чуть ли не лучше, чем в родном лесу и даже крысы, кажется, стали меня узнавать в лицо и приветствовать каким-то особенно мерзким, улюлюкающим писком.

Когда сквозь писк и улюлюканье стал проступать издевательский хохот, я поняла, что с меня хватит. На сегодня так точно.

В общей помывочной, тёмной и пустой в такое время повздыхала с сожалением о горячем источнике в Буйных Холмах.

Там сейчас хорошо…

Где-то вдалеке поёт чёрный дрозд, а в подземельях нежные трели его волшебного голоса оттеняются журчанием воды. Дно источника из белой, в нежно-голубую полоску, породы, и потому вода, над которой подымаются обильные клубы пара, кажется лазурной. Рядом ещё один бассейн, с ледяной водой. В детстве я называла воду в этих бассейнах «мёртвой» и «живой», как в сказках. Пока жила дома, купалась там чуть не каждый день, иной раз и кого из мелких с собой прихватывала…

…Клацая зубами в помывочной для слуг, я особенно прочувствовала, как соскучилась, даже, пожалуй, истосковалась по источнику. Потому и пообещала себе при малейшей оказии сбегать в пещеры, проведать. Хоть бы даже и на Русальную ночь, когда огненный цветок расцветёт… В наших краях в эту ночь большое гуляние, меня точно не хватятся.

Вернувшись в спальню, с наслаждением закуталась в хрустящее от свежести постельное бельё. Но стоило смежить веки, утопая щекой в прохладной подушке, как в животе вдруг забурчало так, что глаза сами собой открылись, а, пожалуй, что и вытаращились, сон же как рукой сняло. Следующий за бурчанием приступ тошноты подтвердил, что вот прямо сейчас уснуть не удастся. Так что лучше не спорить с бедным организмом, который забыли покормить, а уверенно топать им в сторону кухни. Я себя знаю – всё равно уже не усну.

Глубоко вдохнув, я встала и, набросив поверх сорочки лишь лёгкий плащ, выскочила из комнаты и пошла на кухню.

Запахи съестного врезались в ноздри уже на подходе и, такое, ощущение, поймали меня на крючок, как того ихшана. Потому что как иначе объяснить проникновение в меня вместе с умопомрачительно будоражащими ароматами некой неведомой силы, которая начисто отшибла разум, я не знаю. Знаю лишь, что в следующий осознанный момент я уверенно заталкивала в рот остатки недоеденного, третьего по счёту, пирожного. От кондитерских заготовок ураган в моём лице передвинулся к «мясной» части кухни. Я решительно выудила из ледника поджаристую, лоснящуюся от жира котлету и та в мгновение ока исчезла в чёрной дыре, которая образовалась сразу за моим ртом. Котлету я запила мятным лимонадом (и близко не дядюшкин квас на травах, но тоже сойдёт) и для верности заела хрустящим пирожком с начинкой из лесной ягоды…