Да откуда мне знать.

— Мне пора, могут начать искать, — очнулась я, суетливо и подалась к двери, но человек успел схватить мою ладонь, и я почувствовала холод, исходящий от его пальцев.

Я пугливо отдернула руку, и он сразу отошел к дереву.

— Хорошо, иди, я понимаю, — в его словах была какая-то обречённость, даже вздох, отчего я остановилась.

— Послушайте, я пришла сюда, потому что заблудилась и вряд ли второй раз смогу найти путь к этой двери.

— А ты иди за рисунками, — сказал он.

— Как это?

— Всякий раз, когда ты видишь хвост дракона, в решетке окна или на стене, или на канделябре — это и есть путь к этой двери. Я сам так хожу.

И снова вышел и встал так, что луна осветила весь его стройный силуэт.

Его лицо, какое оно? Непонятно. Есть только силуэт и голос. Вот всё, что я вижу и знаю, но почему-то совсем не хочется уходить.

— Я не обещаю, что смогу прийти сюда снова. Если кто-то узнает, у меня будут большие неприятности, — произнесла неуверенно.

— Мне даже не с кем поговорить…

В его словах столько тоски, что я тут же решилась.

— Если смогу, тогда приду, — и я торопливо пошла к стене, коснулась дверцы, открыла её и нырнула в каменный проход.

Быстро я уходила отсюда, волнуясь и краснея, как будто сделала что-то предосудительное или плохое.

Когда вернулась в комнаты прислуги, все уже готовились ко сну и старшая Паулина прикрикнула:

— Саяна, где ты ходишь так долго? Иди, ужинай и быстро спать.

— Простите, я немного заблудилась, — сказала я, оправдываясь, и покраснела.

— Будь внимательна, иначе мне придётся отправить тебя в прачечную. В одиннадцать все должны быть в своих постелях.

— Да, простите, это больше не повториться, — сказала я и пошла на кухню, чтобы поесть.

Торопливо проглотила остывший ужин. Потом вернулась в спальню, разделась и легла в кровать.

Когда я засыпала, передо мной снова встал образ этого человека. Его силуэт и голос.

Я улыбнулась и почувствовала что-то такое, чего никогда в жизни не чувствовала. Какую-то тайну, которую знаю теперь я и знает он.

***

Саяна, просыпайся, — сказал кто-то рядом, и я с трудом разлепила веки.

Проснуться, это значит — потерять сон. В этом чудном сне мне привиделось, что человек в саду — это не просто человек, а принц королевства Гриул. Мне снилось, что один только взгляд на меня заставил его влюбиться без памяти. А я полюбила его только за то…

Не знаю, за что… просто полюбила.

Всю ночь я мечтала о человеке из сада. Торопила время, поскорее бы настало утро, и я бы пошла выполнять свою работу, и вечером немного пораньше, чем вчера, пришла бы в тот сад, и мы бы снова встретились…

Но сон закончился. Начался новый день.

— Вставай скорее, Паулина сегодня очень строгая, — проговорила рядом Лилиана.

Я рассеяно потянулась. Новое чувство сделало меня в эти минуты ленивой и расслабленной, но уже через пару секунд до меня долетел голос Паулины, и я вскочила с кровати.

— Девушки, поторапливайтесь, сегодня много работы!

Всю неделю она повторяет о большом приёме, требует от остальных невозможного, и девушки каждый день после работы просто с ног валятся.

— Опять целый день на карачках ползать, тряпкой махать. Они с этим приёмом подурели все. Ну, приём и приём, что такого. Нет, нужно обязательно весь замок вылизать, — жаловалась Лилиана.

И я понимала, как им всем не повезло.

То ли дело мне, ходи себе спокойно, свечи меняй, да пыль смахивай.

Когда свечи заканчиваются, я нахожу кладовую. Их тут несколько, кладовых для свечей. Не стану же я возвращаться всякий раз, когда у меня в сумке закончатся свечи. Для того и предназначены эти кладовые, разбросанные вдоль моего пути.