Фабиана скорбно промолчала, в полной мере чувствуя свою беззащитность. Ощутила её ещё острее, когда он вдруг приблизился. Мужчина был намного выше, имел высокий лоб, выпирающие скулы, тонкие скупо сжатые губы и крупные крылья носа. Он поддел подбородок девушки пальцами с аккуратно подстриженными ногтями, заставляя посмотреть на него. В серых глазах вдруг вспыхнуло презрение, ревность и что-то ещё — Фабиана не успела понять.

— Вся в мать, — вдруг выплюнул он.

Девушка содрогнулась, будто Витор этим тоном осквернил память матушки. Будто в этих словах скрывалось что-то большее, чем просто ненависть. Дёрнулась, отшатываясь, выказывая всё своё омерзение, кривя губы, но со стороны она — загнанный в угол зверёк, слабая и беспомощная. И это было так.

Витор небрежно ухмыльнулся, бросая на нее до глубины колкий звериный взгляд, сбрасывая маску и показывая всем своим видом, насколько она ему безразлична, насколько чужая. Как же Фабиана обманывалась всё это время, считая его родным! Этот человек совершенно для неё чужой, корыстный, бездушный, алчный подлец, готовый продать душу за мешок монет. Фабиана пристально смотрела замутнённым взглядом мужчине в спину, пока дверь за ним не захлопнулась. Её всю трясло. Она чувствовала себя в ловушке. Сбросив наваждение, хрустя каблуками по стеклу, подступила к постели. Рывком сдёрнула одеяло и простыни. Скрутила их в канат и перекинула через оконную раму, крепко привязав к железной жерди, на которой держались горшки с её любимыми фиалками. Убедившись, что всё держится крепко, забралась на подоконник и, ухватившись за «канат», с лёгкостью принялась спускаться. В пансионе она научилась не только вышивать гладью и исполнять ноты, но и, поддерживая форму, верховой езде.

Наконец, настигнув земли, Фабиана спрыгнула на траву, растёрла зудящие ладони, расправила складки и, поправив причёску, пустилась почти без оглядки в сад, выбирая потаённые тропки, чтобы случайно не наткнуться на садовника. Уже через пару минут она настигла бетонной стены, поросшей диким плющом, пошла вдоль неё и вскоре оказалась у кованой дверцы. Выдернув из волос шпильку, взяла покрывшийся утренней росой замок. Открыть его было несложно, в детстве Фабиана проделывала этот трюк множество раз, когда они с братом убегали от гувернантки играть с другими детьми у старых мельниц. Правда, после им доставалось от родителей. Фабиана отринула прочь далёкие воспоминания, когда матушка и отец были живы.

Замок щёлкнул. Сбросив цепь, Фабиана, оглядевшись по сторонам, скользнула за дверь. Шла быстрым шагом, иногда пускаясь в бег, преодолевая густые липовые рощи. Платье становилось от травы мокрым и тяжёлым, но ей было всё равно. Главное — оказаться как можно дальше от усадьбы О-Лидэр.

— Я ещё поборюсь за своё наследство, по праву принадлежащие мне и Та́нору!

Танор на год младше Фабианы, он служит в гвардии королевства Вальштора и занимает особую должность в обороне. Брата Фабиана не видела с того мига, как отправилась в пансион, точнее, её отправил дядя, чтобы спокойно управлять делами своего погибшего брата. Прошло уже восемь лет с того мига, как она видела любимого Танора. Но Фабиана никогда не забывала о младшем брате и слала ему письма на годовые праздники, безумно скучая. Танор не всегда отвечал, но это и понятно, он сильно занят и часто бывает в разъездах. Иногда он отвечал, и пусть эти письма были короткими и немногословными, но всё же безмерно радовали.

Торговая площадь, куда Фабиана за потоком мыслей добралась довольно быстро, гудела и кипела жизнью. Это не загородные тихие рощи с безбрежными озёрами, тенистыми тропками и реками, а самая настоящая толкучка. Фабиана почувствовала себя в коробе с пчёлами. Если она когда-то и бывала здесь, то проездом.