– Всем – не знаю, а мне – обязана.

– Ты полагаешь? – рассеянно спросила я. Меня вдруг стал занимать вопрос, как бы Полька отнеслась к такой авантюре. Боюсь, что восторженно. А Женя, как Женя отнесется? Уверена на все сто – сугубо отрицательно. Ну да ему лучше вообще не знать об этом. Скажу, что уезжаю с шефом в длительную командировку, и все. Он поверит. Такое не раз бывало. Он ревновал, а мне это даже нравилось, дуре. Ревнует – значит, вроде как любит. Вроде как… Нет, я не сомневалась, что Женя меня любит. Я сомневаюсь лишь в том, что я его люблю. Но его любит Полька, он ее тоже, что немаловажно. А мне уж ладно, стерпится – слюбится. Но что же мне спеть сегодня у Гордиенко? Господи, у меня разве хватит смелости открыть рот при нем? Ой, мамочки, во что меня втягивает этот обалдуй Венька?

И тут он позвонил:

– Буська, готова?

– Нет.

– То есть как? Все снова-здорово? Буська, не начинай! Я буду у тебя через пять минут! Изволь одеться. Нельзя заставлять ждать народного артиста. И надень, пожалуйста, что-нибудь подчеркнуто строгое, деловое.

– Зачем?

– Для контраста! Войдет такая строгая дама и вдруг запоет! Отвал башки!

– Это я тебе гарантирую!

– Что?

– Отвал твоей дурацкой башки!

– Бусенька, я тебя обожаю.

– А я тебя ненавижу, козла! – Я швырнула трубку.

– Мать, ты с кем так строго?

– С Венькой.

– За что?

– Есть за что, не сомневайся.

– Не сомневаюсь. Ты куда-то собираешься?

– Да. Венька требует, чтобы я пошла с ним в гости.

– В качестве телохранителя, что ли?

– Какого телохранителя?

– Ну чтобы охранять его знаменитое тело от нападения всяких разных коз?

– Ну что-то в этом роде, – пробормотала я.

– А к кому в гости?

– К Гордиенко.

– Ух ты, клево! Ты там посмотри, у него потрясная собака.

– А ты почем знаешь?

– В каком-то журнале видела. Лабрадор. Мамочка, ты там разузнай, как за ней ухаживать.

– Зачем это?

– Мне Женя обещал щеночка лабрадора.

– А что он тебе еще обещал?

– Горные лыжи!

– Через мой труп.

– А щенка? Тоже через труп?

По сравнению с горными лыжами щенок – это такие пустяки…

– Нет, щенок без трупа обойдется, но… Гулять с ним я не буду!

– А зачем вообще гулять, мы же будем за городом жить, когда вы поженитесь.

Так, они уже все решили без меня.

– Там будет видно.

Тут явился Венька:

– О, Полина, ты уже не ребенок, ты телка!

– Венька, заткнись! – разозлилась я.

А Полина, наоборот, обрадовалась такому комплименту.

– Ну ты готова, Буська? Отлично, пошли. Ой, а гитара?

– Мать, ты что, собираешься глотку драть у Гордиенко? Не советую.

– Ты как с матерью разговариваешь? – напустился на нее Венька. – Да если хочешь знать, из нее могла бы выйти классная певица.

– Чего ж не вышла? – хмыкнула дочь.

– Много будешь знать, скоро состаришься. Пошли, Буська!

Что было у Гордиенко, я помню очень смутно. Когда мы с Венькой уже глубокой ночью вышли на улицу и сели в машину, он сказал:

– Согласись, я все-таки гений.

– Почему?

– Потому что выбрал тебя.

– Вень, а что это было?

Он внимательно на меня посмотрел:

– Это был успех. Явный и определенный. Сама, что ли, не поняла?

– Нет, я была все время как в тумане.

– Не придуривайся!

– Честное слово, Венечка, я даже ничего не помню.

– Интересно, а ты запомнила, что завтра должна начать с ним репетировать?

– Завтра? Репетировать? – искренне удивилась я. У меня есть странное свойство – иногда, если очень волнуюсь, я потом почти ничего не помню. Такое со мной уже не раз бывало.

– Буська, возьми себя в руки. Завтра в десять ты должна приехать к нему.

– В десять вечера?

– Утра!

– Но я же работаю.

– Завтра суббота!

– Ой, правда! С ума сойти! Венька, это что же выходит, я поеду на заграничные гастроли?