Поправив накидку, Дива поднялась с лавки, собираясь встретить Рёрика. Но ее улыбка от мысли о нем внезапно померкла: да ее ушей донесся голос соперницы.

– Я хочу, чтобы справедливость существовала и для меня такожде! – настаивала Вольна. Ее громкий резкий голос вырывался из сеней, словно пар из раскаленного горшка, обжигая тех, кто рядом. – Твой сын напал на меня. Ударил. Он должен понести наказание за такое! Вся твоя семья покушалась на меня и продолжает это делать. И никто из них так и не получил по заслугам! Ты никогда не защищал меня, никогда не заботился обо мне, именно поэтому меня тут все обижают!

Дверь отворилась, порог переступил мрачный Рёрик. Дива и Арви застыли в молчании. Каждый по своей причине. Дива – потому как растерялась, а тиун – оттого что недоумевал: он ничего не знал о ссоре Вольны и сына князя.

– Приведи Рарога, – приказал Рёрик слуге.

– Пущай она уйдет! Ее это не касается! – потребовала Вольна, тыкнув пальцем в застывшую у окошка Диву. – Пошла отсюда!

Вопли соперницы возымели на Диву действие ледяного ливня. Недозволенное поведение этой женщины уже допекло ее до такой степени, что она была готова и желала ответить ей соразмерно. И грубо, и резко, и зло. Однако в последний момент передумала. Если она рассчитывает на то, что Рёрик защитит ее, то должна предоставить ему такую возможность, а не бросаться в бой лично.

– Нег, я не уйду, – возразила Дива твердо, взяв себя в руки. – То есть я хочу сказать, что меня это касается. Понеже я видела, что произошло.

– Ничего ты не видела! Не сочиняй! – заголосила Вольна, догадавшаяся, что может оказаться в меньшинстве. – Нег, она обязана уйти! Выгони ее. Пошла вон! – последние слова Вольны были обращены к сопернице.

На миг Диву накрыло пологом смятения. От визгов Вольны у нее шла голова кругом, и она вдруг ощутила себя так, как раньше – бесправной, ненужной, нелюбимой. Прежде слово Вольны часто оказывалось весомее ее собственного. И Дива отчего-то стала ожидать, что Рёрик послушает лебедушку и в этот раз.

– Закрой свой рот, Вольна, – голос Рёрика прозвучал строго и недобро. Даже желавший до этого момента высказаться тиун передумал держать речь.

– Нег, чтобы принять решение, нужно услышать и Рарога, – заметила Дива. Слова пасынка отчего-то ранили ее сердце, ей стало жаль его. И она решила хотя бы сегодня встать на его сторону. – Или тебе неважно, что он ответит?

– Что за вопрос такой? – не понял Рёрик. – Позовите-ка Рарога, – Рёрик подошел к окну и упер ладони в подоконник, глядя на редеющий вдали лес.

– Это не мой вопрос, – ответила Дива. – И мне кажется, твой сын не верит в твою справедливость.

– Почему это?! – Рёрик вдруг поймал себя на мысли, что уже очень зол на сына. Это не впервые. Вольна и прежде часто жаловалась на мальчика.

– Потому что в любом происшествии виноватым оказывается он. Вне зависимости от обстоятельств…– ответила Дива, смело повторив слова Рарога.

– Выйдите все на улицу. Вернетесь вместе с Рарогом, – приказал Рёрик.

Вольна вышла первой – она всегда силилась быть центральной фигурой. И даже двери должны были открыться пред ее особой в начале начал. Приподняв вверх левую бровь, из гридницы вышагнул и Арви, корящий себя за то, что пропустил нечто важное. Дива же была рада тому, что не покинет гридницу в одиночестве, как того желала Вольна. С другой стороны она уже была огорчена. Ведь оказалась для Рёрика равной Вольне и Арви.

– Дива, останься…– Рёрик остановил свою княгиню, когда та двинулась на выход. И лишь оставшись с ней наедине, продолжил, – Рарог пожаловался тебе?