– Я ничего не дозволял, – ответил Рёрик просто. Вольна была из тех людей, которым даже не всегда удается сочувствовать, не рискуя при этом не вызвать их гнев.

– В этот раз Умиле снова ничего не будет за злодейство?! – бледные губы Вольны растянулись в мстительную полоску обиды. – Или ты снова поставишь ее во главе города?!

– Выздоравливай…– единственное, что ответил Рёрик на прощание.

В сенях Рёрик заметил бабку, сидящую на лавке без дела и жующую что-то, вероятно, кусочек целебной смолы. Он изначально и не заметил тут повитухи. Очевидно, ее помощь уже была не нужна, и все же она оставалась в доме на случай, если состояние больной ухудшится.

– Почему это произошло? – Рёрик оглядел бабку вопросительно.

– Княже, на все воля богов. Только они знают, отчего такое происходит, – ответила бабка, выплюнув в ладонь кусок смолы и поклонившись.

– Она думает, что ее отравили, – Рёрик имел в виду Вольну.

– Государь, я в таком не смыслю. Знаю токмо, что от иных ядов и не спастись. Но она жива, – бабка имела в виду Вольну. – Может, съела что-то скверное…А может, судьба такая. Вот намедни у одной бабы точь-в-точь самое приключилось, за мной посылали. Не все зародыши становятся детьми, к печали нашей, – вздохнула повитуха.

На крыльце Рёрика ожидал тиун. Заложив руки за спину, Арви глядел на помрачневший осенний лес, обступивший Новгород.

– Государь, я немедленно проведу расследование, – Арви склонил голову в знак готовности служить. Он заготовил речь, которую собирался произнести и которая должна была поменять это утро навсегда. – Если Вольну кто-то отравил, то я найду этого злодея и заставлю его предстать пред очами князя…

– Я не думаю, что ее кто-то отравил, – Рёрик не допускал мысли, что обвинения Вольны против Умилы могут оказаться истинными.

– Государь, всем известно, как молодая княгиня любит своего супруга…– осторожно начал Арви, медленно подводя разговор к Диве. – Любовь иногда толкает человека на страшные поступки…

– И что? – Рёрик выглядел озадаченно.

– Я лишь говорю, что княгиня Дива есмь единственное лицо, которому выгодно сие несчастье…– тараторил тиун.

– Арви, да как ты смеешь обвинять мою Диву в подобном? – Рёрик оглядел тиуна неожиданно грозно.

– Нет, но…– растерялся Арви. Он был уверен в том, что Вольна указала на Диву, как на виновницу произошедшего, а вовсе не на Умилу. – То есть я не допускаю и мысли, что княгиня Дива дозволит себе этакое коварство. И другие такожде не должны так думать. Я проведу расследование, отыщу истинного злоумышленника, дабы оправдать имя нашей княгини…И токмо ради этого, – подчеркнул тиун. – Я убежден, что мы можем узнать, кто и когда изготовил ядие, кому оно было отдано и…

– Я не хочу даже слушать это…– последние слова Арви Рёрику казались бредом больного, трясущегося в горячке. Какое ядие Арви собрался искать и где?

Утро в Изборске выдалось холодным, но солнечным. Ночью прошел дождь – обычное явление для этого времени года. Дороги совсем развезло. Да что дороги – и по городу пройти теперь было непросто, не промочив ног. И вот так-то и подкрадывались к жителям осенние хвори.

Орм едва заставил себя подняться с постели. На сегодня в гриднице было запланировано заседание бояр. Множество вопросов ожидало внимания опытных умов, пропустить сей сход было бы немыслимо. И все же Орм мечтал о том, чтобы остаться дома, хотя и знал, что такое невозможно в сей важный день. Однако простуда подступила к нему так неожиданно и оказалась столь коварна, что вполне оправданным было помышлять о дне отдыха.