…А тем временем в комнате станционного телеграфа Дыбенко диктовал телеграфисту, сидящему у аппарата Юза:
– «Харьков, по местонахождению… Командующему Украинским фронтом Антонову-Овсеенко. Приняв армию батьки Махно як бригаду в Заднепровскую дивизию. Войско надежне. В ближайши дни вступит в борьбу за Донбасс. Считаю необходимым отметить заслуги товарища Махно в освобождении обширного района Левобережья Украины. Это ускорило бы его полный переход под наши знамена. Сам отправляюсь освобождать Крым от белых войск, будучи уверенным в силе войск батьки Махно, который принял в свои ряды несколько ответственных большевиков. Товарищ Махно не дасть Деникину овладеть Донбассом. Начдив Заднепровской Дыбенко».
На следующее утро вокруг бронепоезда по-муравьиному мельтешили дыбенковские матросы и солдаты с жестяными красными и «химическими» звездочками на фуражках и папахах на месте былых царских кокард.
Махно со своим штабом провожал начдива. Поднялась в салон-вагон Александра Коллонтай. Она была на этот раз вся в коже, перепоясанная ремнями, в кожаной же фуражке, с револьвером в кобуре. Безумно хороша!
– До свидания, товарищ Махно. – Она поднесла руку к локону на виске.
– Счастья вам, – по-селянски ответил Нестор. Чести анархисты не отдавали, увы! А так было бы красиво!
Бронепоезд, коротко свистнув, заскрежетал сдвигаемыми вагонами. Дыбенко еще стоял у подножки. К нему подбежал телеграфист:
– Срочная, товарищ начдив!
Дыбенко протянул ленту между пальцами: «Ленин, Троцкий категорически против Крыма. Защищайте Донбасс, энергетическое сердце Республики, ворота на Украину. Зампред Реввоенсовета Склянский».
Дыбенко усмехнулся, дал прочитать телеграмму Махно.
– На тебя надёжа, – сказал матрос и поднялся на ступеньки вагона. – Они не понимають, шо такое Крым! – И приказал телеграфисту: – Отвечай! «Москва. Ленину, Троцкому, Склянскому. Телеграмма не вручена. Дыбенко из Гуляйполя выбыл. Местонахождение неизвестно. Яков Озеров».
Медленно двигался вагон. Махно шел рядом с вагоном, на ступеньке которого стоял Дыбенко.
– А все ж таки, – почесал лохмы Махно, – шо за теория такая, про стакан воды?
– Заело? – рассмеялся матрос. – Про это, братишка, цела книжка написана. Полдня надо пересказывать. Встренемся в следующий раз, засядем на всю ночь, и я тебе в подробностях ее перескажу. А если коротенько, это теория про то, шо мужчине с женщиной должно легко сойтись, все равно як выпить стакан воды. Постоянна любовь – то буржуазный пережиток. Дети пойдуть – для них приюты. Семью тоже отменим…
– А что ж останется? – искренне изумился батька.
– Торжество вечной любви, – заявил Дыбенко.
Поезд набирал ход. Дыбенко скрылся в вагоне, в двери встал часовой.
Прошел еще один бронепоезд, потом вагоны с войсками, платформы с артиллерией, броневиками. Но, похоже, не эта демонстрация большевистской мощи привела в глубокую задумчивость Нестора. Он размышлял над последними словами Дыбенко.
– «Стакан воды»… Генеральская дочка… Ну и ну!..
Удивленно пожал плечами и зло сплюнул себе под ноги. Анархистский ум, крестьянское сердце…
Глава вторая
Спустя сутки на станции Гуляйполе снова поднялась суета. Махновцы по мосткам заводили в теплушки лошадей. На крышах устанавливали пулеметы. Дальше, на платформах, уже стояли тачанки. На одной из платформ – две пушки, на лафетах сидели Павло Тимошенко, Мыкола, другие артиллеристы…
Новенький штабист Яков Озеров, склонив набок поврежденную шею, смотрел по сторонам и что-то записывал в кожаный планшет-сумку. Планшет – загляденье. Прощальный подарок Дыбенко.