Евдокия умолкла, а все сотрудники наперебой принялись ругать современную молодежь вообще и паренька с фотоаппаратом в частности. Обстановка быстро накалилась, и Наташа удивлялась, почему так долго не выходит Сергей. Она осторожно подняла руку и дотронулась до плеча стоявшего перед ней Виссариона Иннокентьевича.

– А что вы будете из курицы готовить? – спросила она.

Гримо улыбнулся и ответил своим обычным голосом:

– Сам не знаю. Я готовить не умею. Сережа, кажется, тоже не мастер. Но будем пробовать, Надюша обещала рецепт дать, научить.

– Может, помочь? – предложила Наташа. – Я неплохо готовлю, меня мама учила. Мы с Маринкой вместе живем, я всегда ее кормлю.

– Прекрасно, прекрасно, – довольно загудел актер. – Будем крайне признательны, крайне! Я бы съел цыпленка табака.

Цыпленок табака! Этого Наташа не умела.

– Я отойду на минутку, – сказала она, обернувшись к Маринке.

Та, конечно, заметила, что подруга разговаривала с куратором Сергея, и теперь глаза ее сузились в подозрительном прищуре.

– Ты куда? Что ты еще задумала?

– Ничего я не задумала, подойду к Надежде, спрошу рецепт.

– Зачем тебе рецепт? Твоя Надежда сама все приготовит, она же повар. Не темни, Наташка! Не валяй дурака! – сердито зашипела Маринка.

– Хочу научиться.

Наташа прошла вдоль очереди. Надежду Павловну она нашла в общей комнате; та сидела за пустым столом, откинувшись на спинку стула и вытянув ноги.

– Хорошо, что вы все в очереди стоите, – улыбнулась она, увидев Наташу, – я хоть отдохну немножко, никому буфет не понадобится. Если только Назар заглянет, но я им недавно наверх подавала к чаю… А ты что пришла?

Услышав, что нужен рецепт, Надежда Павловна покачала головой:

– Из тех кур, которые привезли, «табака» не получится, можно, конечно, сделать, но вкусно не выйдет.

– Маринка сказала, что куры какие-то венгерские.

– Ой, да перестань, – повар махнула рукой. – Это в прежние времена венгерские куры считались хорошими, их моментально раскупали. Сейчас их у нас не продают, Юра с фермы птицу привозит. Про венгерские сказали, чтобы вы почувствовали аромат эпохи. Все импортное было заведомо лучше, чем наше. Югославские или финские сапоги, например, французская тушь, монгольские дубленки – все было дефицитом. И венгерские куры тоже.

– Ясно, – разочарованно протянула девушка. – А почему вы меня в магазин не отправили? Если бы Маринка за мной не зашла, я бы и не узнала, что нужно в очереди стоять.

– Для правды жизни, – усмехнулась повар-буфетчица. – Если твоя мама имеет дело с продуктами, то тебе за дефицитом стоять не нужно, у вас в семье эта проблема решается по-другому. И курица сама собой появится, и колбаса, и заграничную косметику прямо домой принесут. Работники торговли и общепита в очередях не стояли, как правило.

– Выгодно быть вашей дочкой, – заметила Наташа.

– А ты думала! Так что можешь идти домой, если не хочешь стоять.

– Нет, я как все… И Маринке скучно одной, мальчики все впереди оказались, они раньше других пришли, Дуня молчит как рыба, мы там стоим среди старших, и если я уйду – ей даже поговорить не с кем будет. И вообще, это, наверное, обидно: она стоит, а я порхаю, потому что мне с мамой повезло.

Надежда Павловна наклонилась, помассировала отекшие за день щиколотки, вздохнула.

– Так жизнь устроена. Всюду и всегда. Одни стоят, другие порхают.

Проходя на обратном пути мимо двери комнаты-магазина, Наташа столкнулась с выходящим оттуда Сергеем. В руках у него была матерчатая сумка с продуктами.

– Купил? – с интересом спросил Артем, чья очередь была следующей.