Многие пришли, конечно, со своими девушками, но и свободных, по выражению наших девчонок, хватает. Так что всем весело, и наши девчонки не зря сегодня красились и наряжались с самого утра. Я сижу на противоположном конце стола от Андрея и мне даже не нужно скрывать, что я на него смотрю, потому что они со Светкой как раз на линии моего взгляда.

Светка жмётся к нему, я с ужасом вижу, как её рука скрывается под столом. Во мне всё заледенело, я чувствую себя как на каком-то дурном спектакле, где мне отведена роль зрителя поневоле. Андрей много пьёт, стакан за стаканом. Ну да, у нас общага и бокалов нет, зато со стаканами из столовки никаких проблем.

Светка что-то шепчет Андрею, наклонившись к нему очень близко, её рука по-прежнему там, под столом. Наверное, зовёт к себе, понимаю я. Светка живёт с мёртвой душой, как мы называем девочек, которые только числятся в общаге. Ходят слухи, что Светка неплохо приплатила комендантше. Так что проблем с уединением у них не будет.

В моей душе разливается горечь. Море горечи. Вот сейчас они встанут и уйдут. Мне кажется, что я превратилась в кусок деревяшки. Бесчувственной ледяной деревяшки. Народ начинает расходиться, уже довольно поздно. Вот сейчас, сейчас уйдут и они. К ней.

Андрей встаёт, пошатываясь. Я вдруг вспоминаю, как много он выпил сегодня. Даже поразительно, как в человека может влезть столько спиртного. Капля алкоголя убивает лошадь, не к месту вспоминаю я. Нет, не алкоголя. Никотина. Ну да. Что это? Андрей сбрасывает с себя Светкину руку, говорит ей что-то. Светка покрывается малиновыми пятнами, хватает ртом воздух.

Андрей, пошатываясь, уходит, слегка не вписавшись в дверь. Куда он? Он же просто никакой. Я поднимаюсь и выскальзываю за ним. Я не вижу его и не сразу понимаю, куда он мог исчезнуть. В панике наконец соображаю, что он свернул на лестницу. Нагоняю его уже почти на первом этаже.

-Андрей, ты куда? -он оборачивается, смотрит на меня невидящим взглядом.

-Андрей, на улице холодно, сейчас зима. Пойдём, ты возьмёшь свою одежду… -медленно, как ребёнку, говорю ему я.

Меня охватывает ужас при мысли, что он мог выйти на мороз вот так, в одной рубашке.

-Одежду? Пойдём… Ты кто? -но я не обращаю внимания на обидный вопрос, а осторожно веду его к нашей с Дашкой комнате. Куртка Андрея действительно у нас. Я отнесла её с самого начала, чтобы она не затерялась в куче другой одежды. Вдруг у Андрея там документы или ещё что-то. Могло выпасть и потеряться.

Самым трудным отрезком нашего пути оказываются последние метры коридора перед нашей комнатой. Ещё Дашка понаставила здесь ящиков, в которых мы хранили картошку и соленья, которые присылали Дашке с проводниками поездов родители. Ну и я частенько привожу из дома наши шестисоточные заготовки.

Андрей спотыкается об один из ящиков и заворачивает такое, что я стараюсь отключить свой слух. Наконец мы оказываемся в комнате. Я облегчённо вздыхаю. «Пойдём, ты отдохнёшь немного и поедешь. Потом...» -ласково говорю я Андрею и тяну его потихоньку к Дашкиной кровати.

С пьяными нужно только ласково, это я точно знаю. Потому что агрессия порождает агрессию. Но это, конечно, не только у пьяных. Моя тактика даёт свои плоды. Андрей послушно идёт к Дашкиной кровати и валится на неё. Пружины общажной кровати жалобно скрипят под его весом.

Андрей тяжело дышит. Наверное, уже уснул. Я хочу поправить подушку, чтобы ему было удобнее, наклоняюсь, пытаясь немного её подвинуть. Меня обдаёт сильнейшим запахом алкоголя. На секунду я замираю, задумываюсь, не вызвать ли врача, ведь налицо сильнейшая алкогольная интоксикация. Этой секунды хватает, чтобы Андрей одним движением перекинул меня на себя.